Книга Крепостная, страница 66 – Марьяна Брай

Вторая моложе и выглядит свежее. Я дала бы ей сорок или чуточку больше. Кожа на лице оттенка топленого молока, удлинённые лисьи глаза, темные брови и ресницы. Если бы не крупный нос, она была бы красавицей. Но даже это её не портило, я чувствовала, как что-то в ней очень располагает к себе. Темно-синее платье с черными вставками кружев на груди и рукавах, черный же пояс на сохранившейся хоть и не девичьей, но вполне себе заметной талии, запах ландыша и улыбка, будто хранящая тайну – все это отзывалось даже в моем сердце.

В очередную смену блюд я глянула на барина и поймала его взгляд. Он незаметно покачал головой, мол, он на меня надеялся, а я его подвела. Прислушавшись к себе, не нашла и грамма вины.

— Осип Германович, дружок, как же давно мы вас не видели в обществе, - покончив с супом, начала Никифоровна. Голос у нее, как ни странно, был звонким, чистым как родничок. – Приглашение и я вам слала на ужины, и Сыропятовы, и даже Гольяновы, вернувшиеся недавно из Петербурга. Но вы никому не отвечаете, сидите тут как сыч. А у вас, оказывается, сынок женившись? – она глазами указала на нашу «Кларку» и засмеялась.

Я понимала, что барину сейчас не больно-то удобно отвечать за сына, привезшего с собой не жену, а приживалку, но помочь не могла.

— Серафима Никифоровна, голубушка, не ходок я боле, да и траур у меня, как вы знаете, - барин был подтянут и достаточно весел. Я думала, его вчерашнее поведение было случайностью, результатом некоего стечения хороших обстоятельств, о которых мы не знали. Но сегодня его игривое настроение никуда не пропало.

— Пора уже закончить с трауром, да и вы не стары ишшо и бодры. Дария Наилевна, подтвердите мои слова, душенька, - обратилась она к спутнице, и та, красиво улыбнувшись, прямо посмотрела на нашего «жениха». Судя по отчеству, имела наша «невеста» татарские корни, не иначе. Отсюда этот красивый цвет лица и разрез глаз. А вот то, что она Сыроедова, говорило о не близости татарской крови.

— Правду говорит моя подруга разлюбезная, - тихо, но уверенно начала Дария. - Выеще молоды, да и сын, понимаю, не собирается здесь задерживаться. Неужто одному сидеть в таких хоромах?

— Дария Наилевна, я рад видеть у себя и вас, и Серафиму Никифоровну, но извольте не звать на вечера: не по сердцу мне такое времяпровождение. Я человек домашний, да и мастерская, думаю, знаете… время отнимает. Хоть не сам там тружусь, а бывать люблю. Глаз отдыхает на людском труде, на красоте, - барин в этот раз очень даже заинтересовался невестой.

«Неужто решился все-таки на брак? Не устоял перед красавицей или решил сыну дать понять, что достанется ему хрен да капуста?» - размышляла я.

Потом мы с Нюрой ушли за сладким да чаем. А я так хотела за беседой этой понаблюдать, что расстроилась.

— Барин вроде расположен к невесте, - хоть мы и были в кухне, шептала Нюра.

— Мне тоже так показалось, Нюр, - ответила я.

— Может, и хорошо бы. Знаешь, тяжело ведь одному в таком возрасте, да еще и эти двое… будто змеи сидят, головы вытянули, кажное слово ловят. Боятся, что имущество их уплывет из рук.

Дария Наилевна со своей товаркой после этого обеда стали частыми гостьями в нашем доме, а барин прям-таки зацветал алым маком, когда их встречал.

Только вот через неделю, когда эти женщины опять сидели за обедом у нас в гостиной, привезли ту самую мебель, заказанную «Кларой» нашей и Петром, что пёрся за ней на поводке, как бычок.