Книга Крепостная, страница 152 – Марьяна Брай

Весна в Верхнеуральске, как всегда, наступала нехотя, осторожно, словно боялась обрадовать жителей. Улицы тут и там засыпались прелой соломой, чтобы образовавшаяся грязь не засасывала и без того плохонькую обувь горожан.

Я шагала в сторону городской думы, где сегодня выступал мой муж. Он должен был сразу после собрания выехать в Троицк, и любящая жена не могла оставить своего благоверного без обеда.

Глафира, ушедшая со мной после свадьбы в усадьбу Евгения, не пускала меня, объясняя это тем, что ежели за мужиками бегать с мисками, то они барышню свою и в хвост ставить не будут. Эту науку она узнала от каких-то более прогрессивных крестьянок, и на меня после этого экскурса в особенности семейной жизни будто дохнуло прошлой моей жизнью.

Я любила мужа. Любила всем сердцем, доверяла ему и берегла, как новое, невиданное до этого и непознанное мною ранее счастье. И он не просто отвечал взаимностью, а и сам, без какого-либо нажима, стремился сделать жизнь мою лучше, уютнее.

К осени 1863 года должны были выйти из мастерской последние шкатулки с миниатюрами, завершающими серию. Но уже сейчас имя мастера Митрошина гремело не только в столице, но и в Китае, в Европе и даже в малоизвестной пока Америке.

Осип настоял на том, чтобы право на них, как и половина сумм от выручки, оставалась моей. Всем было достаточно денег, которые приносила мастерская. Но я пуще глаза берегла два набора самых первых серийных шкатулок и ту, с которой все началось – черную с пионами.

На них у меня были планы, которые не касались никого из знакомых мне в этом мире сейчас.

Когда Евгений вернулся из поездки в Троицк, привезя мне очередные подарки от свекра и свекрови, мы объявили Митрошиным, что ждем всех на ужин. Там мы собирались объявить о нашей с ним первой тайне – ребенке, которого ожидали не позднее Рождества. Пока о нем не знал никто, кроме нас и доктора, приехавшего на свадьбу к Петру и Анне.

Мы порадовались, когда в момент появления в доме маленького Германа никто не проболтался, что он сын Петра. Дворовый люд моментально разнес бы это известие по городку, но наша компания оказалась вполне способной держать тайну за зубами. В чем я, впрочем, и не сомневалась.

Когда за ужином отзвучали поздравления в нашу честь, а отец Евгения всплакнул, желаяпервой видеть внучку, а только потом уже внука, Петр встал и напомнил, что они с невестой ждут всех на венчание через неделю.

А потом рассказал, что Анна «призналась» ему, мол, Герман ее незаконнорожденный сын. Я даже рот открыла от этой новости и посмотрела на Лидию. Она будто ждала, что я на нее посмотрю. И когда наши взгляды встретились, поняла: «ветер дует» опять с того же самого направления, что и в случае их свадьбы с Осипом. Да и нашей с Евгением.

Венчание Петра и Анны проходило в Троицке. Никто не хотел, чтобы горожане, помнящие о Кларе, испортили наш праздник. Приходилось лавировать между все новыми и новыми обстоятельствами. Но Евгений, как глава города, смог легко оформить документы на развод с Кларой, как с неблагонадежной женой: женщиной, использующей поддельные документы.

Мой муж сам следил за делом, которое вели несколько сыщиков. Мы не останавливали поиск женщины, которая в один миг могла снова возникнуть в нашей жизни.

Нашлась Маруся Шукина через три года, когда у Петра и Анны была уже пара близнецов-девчушек и только-только родился сын. Летом 1866 года Евгений вернулся домой слишком возбужденный и не стал рассказывать новостей, как обычно за столом.