Книга Крепостная, страница 106 – Марьяна Брай

— Нам остается это узнать или только догадываться, Владимир. Вы нам очень помогли, оказавшись здесь в самое нужное время! Осип Германыч здоров, только вот сердце иногда пошаливает. Я хотела вас попросить поговорить с ним. Чтобы меньше переживал. Он ведь молчит, не жалуется никогда, все в себе держит. А это, я знаю, вредно очень для сердца.

— Согласен, не полезно. Поговорю с ним. А еще надо с Петром побеседовать. Я его знаю по Петербургу. Он мне помог открыть кабинет. Ведь даже там, будучи студентом, он не позволял себе столько… - Владимир указал на опустевший штоф.

— Вам, мужчинам, это виднее. Но это он в последние дни, только с вашим вот приездом и потянулся к наливке. Думаю, переживает из-за Клары, - я «наматывала» всю полученную информацию туда, куда надо. Но все равно логики в происходящем вообще не видела.

Мужчины в нашем доме молча переживают,скрывают свои беды. Так, глядишь, и вовсе без хозяев останемся. Три бабы и Фирс. Вот тогда «веселье» и начнется. Нас крестьяне из деревни и дворовые вилами в первый же день заколют.

На следующий день я поехала в мастерскую без Осипа. Доктор оставил хозяина в доме до своего отъезда, чтобы и его проверить, прослушать да советов дать.

А мне было даже веселее ехать туда одной. Не стесняясь рассматривать людей, спешащих по делам, краснощеких парнишек, снующих по площади или вываливающих из изб с исходящими паром подносами с пирожками или калачами. Жизнь здесь кипеть начинала очень рано.

Николашка встретил меня одной готовой крышкой для шкатулки. Выпуклой, ровной и гладкой.

— Саму шкатулку я тебе какого хошь размера сварганю. Гляди, если пойдет, сначала ишшо одну сточу, - он подал мне изделие еще до того, как я разделась.

— Точи! Самый раз, Николай! – довольно ойкнув, ответила я и представила, что на этой небольшой крышке можно попробовать сделать выпуклые, словно камешки, бутончики цветов. Для этого можно набрать крупных опилок и вперемешку с краской они добавят объема.

— Интересная жысь пошла с тобой, Надя. А то эти колгушки да вазы уже вот где стоят, - он приложил ребро ладони к горлу, и я засмеялась. Уж больно серьезное у него было лицо.

До позднего вечера я просидела, доделывая первый поднос, подправляя лепестки, добавляя мазки. Раскрасила первую крышку шкатулки и принялась пробовать свою задумку с бутонами на привычных уже деревянных обрезках.

На следующий день Петр с раннего утра уехал из дома. Выяснилось, что он ищет покупателей на землю. И цену ставит совершенно смешную, по словам Осипа.

Доктор помог в одном: донес до моего возрастного мужа, что переживания и их замалчивание его сгубят. И самой действенной причиной, чтобы отпустить эти его душевные метания, оказались крестьяне, люди, живущие сейчас в его усадьбе. Владимир, будучи хорошим знакомым Петра, оказался совершенно замечательным человеком. И нашел в нашем Осипе тоненькое место, что-то очень важное, чего тот в себе даже не видел. И сумел надавить на это место.

— Он мне знаешь чего сказал, Надя, доктор-то наш? Он сказал, что Пётр не беден, не раздет, и не голоден. Проблемы его закалят. Да и место сможет себе найти, если и не самое высокое, но сможет. А вот народ, что на менянадеется… народ сам ничегошеньки не сможет, коли я себя нервами своими сгублю, - сообщил мне муж, когда мы поздним вечером ехали из мастерской.