Книга Лекарство для генерала, страница 93 – Александра Питкевич

– Нет. К храму пойду, вокруг погуляю. Может, мы чего упустили…

– Только вниз не ходи. Мало ли что там парни откопают при их-то энтузиазме.

– Не пойду, – пообещала и на всякий случай прихватила с собой один из маленьких фонарей. Допоздна ходитькругами я не планировала, но темнело здесь очень быстро, словно кто-то в один момент набрасывал на долину темное покрывало, усыпанное звездами. Раз – и нет ни дня, ни света.

Но пройтись было нужно. Внутреннее нетерпение, стремление к какой-то деятельности и невозможность отправиться в обратный путь не давали спокойствия.

Дорожка за пару дней нашего пребывания в долине стала куда более явной, и теперь не нужно было опасаться, что из высокой травы какой-нибудь жук или даже змея, набросится на ноги. Я медленно шла, стараясь смотреть на окружающее по-другому, так, словно никогда не видела ничего вокруг. Мы что-то упускали. Если верить записям, которые отыскал Харан, то чаша не могла покинуть территорию храма. А значит, мы просто не можем ее найти.

Прогуливаясь мимо развалин, заглядывая в ниши и трещины, что сейчас в изобилии украшали стены храма, я то и дело отмечала, что растения и мхи, которые обычно обитают на развалинах подобных строений, не затронули это здание. Все стены оставались сухими и чистыми, словно находились в пустыне, а не в живой, наполненной водой и растительностью чаше, окруженной горами.

Через несколько часов блужданий, так ничего и не обнаружив, но немного успокоившись, я настолько запеклась под солнцем, что решила спрятаться в тени храма. Прохлада накрыла сразу, словно я окунулась в горное озеро. Под аркой словно бы пахло чем-то цветочным и в то же время пыльным. Запах казался непривычным, несоответствующим, но дышать стало значительно легче. Я немного постояла сразу за большими дверями, привыкая к темноте и прохладе, прежде чем шагнуть дальше, в зал, охраняемый дочерьми печального бога.

Внутри вроде бы все было, как и в прошлый раз, но сегодня я чувствовала какое-то сродство с этими девушками, что в отчаянном молчаливом крике раскрывали рты, требуя справедливости и скорбя о неизвестном.

– Вам тоже больно? – неожиданно поинтересовалась у одной из статуй. Я, конечно, не ждала ответа, но что-то в облике девы было такое… Может, взгляд?

Внимательно всматриваясь в темные от горя и гнева лица, я повернулась к центру зала. Не могли быть так небрежны мастера, чтобы просто так оставить бедных дев с птичьими телами. Во всем, что делали эйолы, был смысл. Даже если его не удавалось отыскать сразу, это говорило только о том, что мы неспособны найти, а не о его отсутствии.

Я смотрела, смотрела и не видела. Как так? Чего я не замечаю? Что упускаю?

А потом вдруг кто-то сорвал с моих глаз пелену. Я увидела и теперь не понимала, как могла не заметить этого сразу. Теперь, после того как загадка решилась, все стало очевидно, да так, что я едва не засмеялась вслух.

Боясь потерять точку, которую странным образом огибали солнечные лучи, я даже не моргала, пока шла к краю зала. Не к той его стороне, где была лестница вниз, а в другой, в той, где не было ничего примечательного. Темная ниша за колоннами, как и все другие такие же по всему залу. Но эта была темна, словно поглощала свет, не допуская ни единого луча в ту сторону. А может, так оно и было?