Книга Лекарство для генерала, страница 34 – Александра Питкевич

– Что такая свежая красота делает среди солдафонов? Не думайте, я сразу военный люд вижу… – даже голос у говорившего изменился. Стал низким, сиплым. Страшным.

– Ну, так если видишь военный люд, знать должен, с кем и как разговаривать, – Харан тронул поводья своего коня, грудьюоттесняя лысого от повозки. Тихо зашуршал вынимаемый из ножен клинок. Он был тонкий, почти игрушечный, но черная сталь говорила о невероятной крепости стали. – Мы на твои вопросы ответили и бумаги показать можем, если надо, вот только девушку запугивать не позволим.

– Остынь, остынь, добрый человек, – жрец вернулся к своему прежнему тону. Даже поднял ладони, словно извиняясь. – Служба у меня такая, за порядком под этим небом смотреть. Много всякого зла вокруг. Не уследишь – беда случится.

Харан же даже не шелохнулся, не улыбнулся. Только вернул клинок в ножны, но руки с эфеса не убрал.

– Идемте, братья. Эти добрые люди нам неинтересны, – отвернувшись, словно на самом деле разом утратив интерес к нашей компании, возвестил жрец, и первым пошел по пыльной дороге. А вслед за ним потянулась молчаливая вереница бритых людей. Словно спящие, они не смотрели по сторонам, не разговаривали. Только жуткие полуулыбки на лицах, словно маски.

**

Я едва могла дышать, пока колонна этих странных людей проходила мимо. Сердце трепетало, а руки с такой силой сжимали амулет, что тот вот-вот мог треснуть.

– Почему мы должны отвечать на их вопросы? – тихо спросила у Терна, когда люди в хламидах оказались за пределами слышимости.

– Потому что их сила может оказаться сильнее нашего оружия, – так же негромко отозвался Харан. – Я не знаю, чем именно они владеют, но вы сами видели их глаза, донья. И меня пугает то, с какой скоростью они обретают власть на нашей земле. В людях еще свежо эхо войны, и если сказать, что во всех бедах виновата кровь эйолов, найдутся те, кто в это поверит.

– Почему?

– Как думаете, сколько действительно образованных, знающих людей живет за пределами больших городов? – понукаемый всадником, конь неторопливым шагом вышел на дорогу. – Люди боятся войны, но куда больше они боятся духов. Непросто так на каждом перекрестке от Сигеры до самых гор стоят святилища.

Харан поднял руку, указывая на небольшой камень-алтарь, что стоял чуть впереди, темным пятном выделяясь на пыльной дороге.

– Камни нужны, чтобы Благородные матери обрели покой, – уверенно отозвалась я. Женщины, что умерли при родах, считались не менее почитаемыми, чем самые искусные из воинов.

– Так, да не так. Людям по большому счету все равно на благородство и честь. До тойпоры, пока это не угрожает им непосредственно. Ни одна женщина не желает, чтобы неупокоеный дух Благородной матери явился к ней в дом и попытался украсть ее дитя. Страх. Только он держит людей по ночам в домах. Вся жизнь людей держится на страхе.

– Вы боитесь этих бритоголовых? – прямо спросила я, сама не зная, какой ответ больше хочу услышать.

– Я боюсь их чрезмерного внимания к нашим скромным персонам, – резко ответил Харан. – И ваше, и мое дело не то, что может устроить этих жрецов новой веры. Как думаете, где мы все окажемся, если станет известно, что наша цель – храм Жагрина? Скорее всего, в какой-то момент станется, что на наших шеях окажется гаррота.

Повозка уверенно покатилась по дороге, но я чувствовала, как внутри разрастается холод. Рука невольно тянулась вверх, желая коснуться шеи, и проверить, не затянута ли на ней тонкая проволока, что могла лишить меня дыхания.