Книга Белая лошадь, черные ночи, страница 19 – Иви Марсо

Положив палку обратно на вертел, пока ее желудок урчит все громче, я роюсь в мешке, пока не нахожу веревку.

― Протяни руки, ― приказываю я и отмеряю достаточно, чтобы связать ей запястья.

Ее глаза наполняются страхом.

Фиалки, думаю я, когда ее запах смешивается с пикантными соками у меня во рту. Проклятые фиалки.

Сабина

Мои запястья связаны.

Лодыжки связаны.

Мой живот урчит, как новорожденный щенок.

И все, о чем я могу думать, ― я ненавижу Вульфа Боуборна до мозга костей.

Мой надсмотрщик сидит на бревне у костра, уверенный, что я не смогу сбежать, и не спеша отрывает мясо от кроличьей ножки, словно ему доставляет удовольствие наблюдать за моими попытками избавиться от пут.

Помучав меня достаточно долго, он неторопливыми шагами обходит костер и подносит палку со вторым кроликом к моему рту.

― Ешь, ― приказывает он.

Я бросаю на него злой взгляд, но я слишком голодна, чтобы отказаться. Жалко, что всего один день без еды заставляет всю мою решимость испариться. Представляя все способы, которыми я хотела бы проткнуть его этой острой палкой, я приоткрываю рот. Он протягивает мясо, и я откусываю кусочек, вгрызаясь зубами в плоть. Жир стекает по моему подбородку.

На его губах растягивается мрачная улыбка ― он получает от этого огромное удовольствие.

― Ты животное, ― бормочу я с куском мяса во рту.

Оскорбление его не трогает.

― Животное? Конечно. Животное, которое доставит тебя в Дюрен, даже если мне придется связывать и затыкать тебе рот каждую ночь. Так что все мысли о побеге забудь сейчас же, поняла? Потому что я с удовольствием буду повторять этот номер ежедневно. Уверяю тебя, я так и сделаю.

― Я не собиралась сбегать!

Он лезет в карман и достает небольшой предмет, бросая его в траву рядом с моими связанными ногами.

Это ракушка Адана.

О, черт.

Когда я молчу, он вытирает большим пальцем кроличий жир с моего подбородка, а затем медленно сует большой палец в рот, чтобы слизать сок.

Я смотрю на него ― в этом действии есть что-то глубоко чувственное, что-то, что вызывает во мне зуд, которому я не могу дать название.

― Как его зовут? ― спрашивает Вульф, облизывая губы.

Я не уверена, какая эмоция сильнее ― ярость от того, что он, похоже, каким-то образом узнал об Адане, или неприкрытое благоговение от того, что он так легко догадался. Неужели его дар позволяет ему читать мысли?

― Ответь мне, леди Сабина. ― Вульф сжимает мою челюсть, заставляя поднять голову вверх.

― Ты не причинишь мне вреда, ― бормочу я сквозь сжатые зубы.

― О, я причинил боль многим женщинам.

Мои глаза прищуриваются откипящего во мне гнева, когда я объясняю:

― Я не сомневаюсь в этом, но думаю, лорду Райану не понравится, если его невеста прибудет в синяках.

Он фыркает, признавая мою правоту.

― Возможно. Но я не обязан быть добрым.

― Ха! А что ты сделал доброго?

― Я могу забрать свою рубашку и оставить тебя голой, маленькая фиалка.

Сердце бешено стучит, и я выдергиваю подбородок из его хватки, не сводя глаз с ракушки в траве.

В моей памяти всплывает наполненный солнечным светом голос Адана:

— Я покажу тебе море, Сабина. Мы с тобой вместе пересечем море и покинем это место раз и навсегда.

Вульф фыркает.

― Как пожелаешь. Когда захочешь рассказать мне подробности своего плана побега со своим любовником, я, возможно, соглашусь развязать тебя. А сейчас заканчивай есть, пока запах не привлек всех хищников в округе.