Книга Договорная жена, страница 97 – Екатерина Ромеро

Не сдерживаюсь, и луплю со всей дури по своей же машине, оставляя приличную отметину.

Ай, Малика…Смотри, к чему привела твоя строптивость. И себя на смерть пустила, и ребенка нашего. К гибели приведешь.

– Сука, сука!

– Господин Ахмадов, у вас кровь. Давайте в больницу.

– Пробейте ближайшие камеры. Ее на машине забрали. Найдите Малику. Любым путем.

Моя повязка уже вся кровью пропиталась. поэтому в больницу все-таки приходится заехать. Сучка ранила меня в мышцы прямо под ребром. Видать, в сердце целилась, как учил ее, да не достала.

Даже не знаю, как до сих пор сильное кровотечение не открылось, но зашивать все-таки приходится.

Лежа на столе у хирурга, получаю видео, от которого хочется крушить все вокруг. Люди Тураева. Это точно, блядь, они. Она мою жену забрали. Суки.

Я узнаю их по голосам, как бы они не старались их исказить. Твари, гребаные шакалы.

Как знал, что это Тур, падла работает, а значит, он уже труп. Как и все они.

Поставку, значит, захотел. Ее цена и правда пятьсот миллионов, вот только неужели они думают, что жизньМалики стоит столько же?

Эта кобра сегодня чуть не пришибла меня. Сбежала, угнала и растрощила в хлам мою машину, и они мне за нее предлагают такую сумму выложить. Думают, что стоит?

Сжимаю зубы.

Бляядь.

Стоит. Каждый миллиметр ее тела стоит.

Малика.

Сучка сидит связанная. На лице красуется огромный синяк, и еще несколько порезов. Шея кровью залита.

Красные капли до груди спелой опускаются.

Дрожит сильно, аж подкидывает ее. Ревет.

Когда раздевать ее на видео начинают эти суки, дергается, а у меня в этот момент горит внутри все.

Одно дело, когда я сам ее наказываю, но совсем другое, когда какой-то падла руки тянет к моей жене.

Невольно сжимаю кулаки.

– Заканчивай шить. Ехать надо.

Наверное, я уж слишком раздражаю этих уродов, так как вскоре один из них подходит, и снова надевает мне мешок на голову, от которого еще сильнее подступает тошнота.

Вокруг царит гнетущая тишина, и я понимаю, что мне осталось недолго.

Они не оставят меня в живых вне зависимости от того, откликнется Вахид на их условие, или же пошлет к чертям.

Если Ахмадов и выжил каким-то чудом, наверное, он будет только рад тому, что меня похитили, и даже приплатит сверху за мою голову.

После того, что я сделала, в обратном исходе даже не сомневаюсь.

Я сижу, привязанная к стулу несколько часов, изредка слыша, как чиркает зажигалка, или эти уроды коротко переговариваются между собой.

Я больше не плачу. Слез нет. Выплакала уже все.

Руки и ноги сильно затекли, а нежная кожа губ уже просто горит от клея скотча. Наверное, оно и хорошо, что сейчас у меня на голове мешок, так как уроды меньше обращают на меня внимание, и я не ловлю постоянно их голодных взглядов на своем теле.

Если бы хоть один из них тронул меня, я бы сама застрелилась. Помогла бы им лишить себя жизни без всяких денег.

Сильно вздрагиваю, когда тишину разрывает какой-то щелчок, после которого откуда-то сзади начинают доноситься просто адские звуки перестрелки.

От ужаса замираю. Если бы я могла убежать, я бы сделала это, но стул слишком тяжелый, и как я не пытаюсь, не могу даже с места сдвинуться.

Пробирающий гром от обстрелов словно парализует меня и, кажется, именно в этот момент я прощаюсь с жизнью. У меня нет надежды.

Из горла вырывается хриплое мычание, когда я чувствую, как моих рук кто-то касается горячими пальцами.