Книга Договорная жена, страница 72 – Екатерина Ромеро

Всю дорогу кобра спит. Я периодически поглядываю на нее, и кулаки сжимаются сами собой. Длинные черные волосы, пухлые бледные губы, закрученные ресницы пушистые, как у куклы. Красивая, блядь. Ну почему, на кой хрен она такая упрямая?

Я ведь и правда ее сегодня чуть было не выкинул. Передумал в последний момент.

Не смог. Не из-за жалости, а из-за жадности, скорее. Не привык разбрасываться своим. Делиться тоже ненавижу. Моя она, а значит, будет мне женой, хочет того или нет.

Когда Аслан домой доезжает, вытаскиваю Малику и несу в дом.

Проверяю пульс на всякий случай. Уж больно мертвой она выглядит, но сердце бьется. Девушка просто перенервничала, потому отрубилась.

Я не давал разрешения Саиду пичкать ее какой-то дрянью. Если бы он хоть попробовал ей всунуть таблетку, я бы голову ему снес, и прикопал бы в его же клумбе во дворе.

Мне нужны были реальные чувства девчонки, и я их получил, однако не совсем те, которые хотел.

Предвидел, уверен был, что она будет стонать и жаждать чужого мужика, но нет.

Малика тряслась и рыдала. Она боялась, а не хотела чужой член, и это меня остановило.

Она ляжет под меня. Добровольно.

То, как девушка стонала подо мной, невозможно сыграть. Просто нереально сымитировать. Ей было хорошо. Я уверен в этом, вот только ее дурацкое упрямство не давало признаться в этом.

* * *

Открываю глаза от какого-то шуршания совсем рядом. Кактолько приподнимаюсь, вижу, что моя спящая красавица уже проснулась, и шарит по комнате, точно слепой щенок.

Странная, неужели еще не усвоила, где дверь? Присматриваюсь. В темноте плохо видно, однако ее тень все же заметна.

Девка, точно лунатик, ходит вдоль стены, и лапает обивку. Что она ищет? В трех соснах, что-ли, заблудилась?

Вскоре что-то падает, и я слышу писк. Сдавленный, приглушенный, хриплый. Кажется, это была ваза, так как грохот стоит просто неимоверный.

Шуршание становится сильнее. Я вижу, что Малика нервничает, и шастает тут, как загнанный зверек, ища выход.

Поднимаюсь и иду к ней. Как только обнять ее хочу, слышу крик, пронзающий меня до самых костей самых.

Громкий, истошный и отчаянный. Это даже не крик. Это какое-то рявканье с охрипшим голосом, после которого девушка начинает царапаться.

Точно озверевшая кошка, она набрасывается на меня, и раздирает ткани до крови. Я буквально чувствую, как моя кожа лопается под ее острыми когтями, но повторить свой маневр уже не даю.

– Успокойся!

– Нет, нет, не трогайте! Хватит, хватит!

Не узнаю ее голос. Не такой дерзкий, как обычно, нет. Сейчас он словно наэлектризован, напуган и взбудоражен. А еще хуже то, что Малика не признала меня. Я понимаю это по ее судорожному дыханию и тому, как отчаянно она бьется в моих руках. Не на жизнь. А насмерть. Ошалело и дико.

– Малика, мать твою! Ты что, блядь, совсем поехала? Это я, Вахид.

Кажется, кобра просто не слышит меня. Из ее груди вырываются судорожные всхлипы. Девушка продолжает вырываться и царапаться, от чего мне приходится буквально обхватить ее в кольцо своих рук, и сильно прижать к себе. Тут же слышу биение ее сердца. Кажется, оно сейчас просто выпадет, так как мне в грудь, словно отбойный молоток бьет. Часто, сильно, на пределе.

Матерюсь и, удерживая девчонку в руке, включаю свет. Надоело с ней возиться, однако такой дикой реакции совсем не ожидал.