Книга В уплату долга, страница 81 – Екатерина Ромеро

Осторожно нож из ее ладониубираю. От греха подальше. Чтоб не поранила себя. Мне с головой ножниц хватило.

Приседаю напротив девочки на корточки. Внимательно смотрю на руки, лицо, бедра. Вроде все сносно, даже ночнушка не разорвана. Крови нигде нет, синяков тоже. В том числе на ногах.

Блядь…Нет. Замечаю красные отметины на ее запястьях. От жестокого захвата. Моего захвата.

Сжимаю руки в кулаки. Пожалуйста, только не это…

Птичка спит. Ресницы только длинные трепещут на закрытых глазах. Губы пухлые бантиком сложила. Манящая. Слышу ее дыхание. Медленное. Размеренное.

Мне надо узнать, что произошло ночью.

Провожу костяшкой руки по ее нежной щеке.

– Илана. Посмотри на меня.

Одно мгновение, и птичка глаза свои открывает. Тут же утопаю в ее зеленых омутах. Как у куклы глаза. Красивые. Напуганные только стают. При виде меня.

Она сразу вся как-то подбирается. Отшатывается назад на кресло, когда видит нож у меня в руке. Тут же убираю его. Черт.

– Спокойно. Не бойся.

Показываю ей ладони. Делаю глубокий вдох. Нам надо успокоится.

– Почему ты здесь? Всю ночь тут была?

Илана так и сидит. Смотрит на меня только опасливо, ресницами своими хлопает, но не отвечает. Даже жестами. Вообще ничего. Руками обхватила себя. Вижу, как подрагивают ее пальцы.

– Что случилось, я…гм, обидел тебя ночью?

Сидит снова. В глазах только слезы блестеть начинают, а мне от этого головой о стену бится хочеться.

– Черт, Илана, что же я сделал с тобой, что ты даже ответить мне теперь боишься?

Вижу, как сглатывает. Глаза свои опускает. Ее пальцы все еще подрагивают, но наконец, она начинает говорить.

– Вы не помните?

Сжимаю зубы.

– Если бы помнил, не спрашивал.

– Вы пришли ко мне ночью в комнату.

Одними жестами только. Даже не смотрит на меня. Голову опустила. Стыдно ей что-ли? Чего хоть ей стыдиться-то?

– Ну это я и так понял. Что дальше было?

– Вы…подумали, что ваша жена.

Бляядь. Устало провожу рукой по лицу. Надо завязывать пить. Срочно.

Смотрю на малышку. Так и сидит на кресле. Кажется, даже дышит через раз. Это мне не нравится. Чертовски не нравится.

– Я тронул тебя? Сделал больно? Ребенку как-то навредил? Ну говори же!

Быстро качает головой.

– Нет. Я успела…убежать. Извините, что лицо вам поцарапала.

Почему-то кожа на щеке от ее слов жечьеще больше начинает, но могу наконец вздохнуть нормально. С облегчением.

Не тронул я ее ночью снова. Уже легче. Не знаю что было бы, если бы она не защищалась от меня. Не думаю, что мы бы сидели сейчас и просто говорили. Я бы ребенку навредил в пьяном угаре. И ей.

– Тебе не за что извинятся.

Поднимаюсь и достаю из шкафа плед. Расправляю и передаю птичке.

– Держи.

– Спасибо.

Закутывается вся в него, как в кокон. Смешная. Нежная такая. Ласковая. А я…слов даже нет. Как я мог ее с женой погибшей попутать? Они же вообще не похожи. Мила дерзкая была, боевая, сильная, а эта…нежная, как цветок весенний. Ромашка полевая, мать ее. Черт бы меня побрал так бухать еще раз.

Невольно вспоминаю про бассейн и малышку в нем. Мы так и не закрыли этот вопрос. Валентина передала мне, что Илана специально туда приходила. Меня искала.

Останавливаю девчонку уже на выходе из гостинной.

– Стой! Подожди.

Останавливается. Опасливо поглядывает на меня.

– Тогда на кухне. Валентина сказала, тебе что-то надо было. Что именно?