Книга Мой неласковый Монстр, страница 83 – Екатерина Ромеро

Мне стало тошно от этого. Я никогда не был жадным, ведь у меня ничего своего не было, а теперь я сгорал от этого ощущения собственничества. Еся была моей. До последней капли крови, я владел ею, я не хотел делить ее ни с кем.

Хотя, с другой стороны, где-то внутри бунтовал маленький Арман. Словно подначивал меня не забывать о мести, не забывать о боли и о тех, кого я потерял, и этот конфликт раздирал меня на части, мне стало физически больно, я вышел покурить.

Дня три, может, еще меньше — и Еся уедет. Дальше аукцион, и я снова попаду туда, куда мечтал никогда не возвращаться. Все кончится, я отомщу. Я не забыл ничего, сколько бы лет ни прошло, и та доброта, которую дарил не Данте… Черт, я буду просто последним ублюдком, если не оценю ее.

Нет. Это была простая сделка. Так надо. Я дал слово, так просто необходимо. Чего стоит одна жизнь девочки ради сотен, а может, даже тысяч жизней? Ничего, просто точка, просто секунда, и ее не станет. Моей рабыни не будет, и я достигну цели. Мне станет легче, я успокоюсь, я отомщу.

Когда я возвращаюсь в дом, то слышу, что стало слишком тихо, и сразу иду в гостиную. Еся там, забилась в углу, а под ней лужа крови. И она с остервенениемраздирает свою спину, задыхаясь от слез.

— Что ты делаешь, с ума сошла?!

— Болит… мне больно!

Рыдает и продолжает царапать себя, До мяса, до крови. В глазах какая-то истерика, которой раньше не было. Черт, прошло минуты две, пока я курил, что такое?

— Еся, прекрати! Прекрати, я сказал!

Хватаю ее и отрываю от пола, а она аж пищит, еще миг — и мою щеку опаляет пощечина. Хлесткая, такая жесткая, даже не знал, что в ней есть столько силы.

— Дьявол! Ты смотрел, ты просто стоял и смотрел! — воет, падает на колени. Истерика в самом разгаре, а я на спину ее смотрю, сжимаю зубы. Разодрала все в мясо, сучка мелкая, что наделала?

— Еще ты сейчас же не успокоишься, я вколю тебе препарат и ты будешь лежать овощем!

— Нет!

Я даю слабину всего на секунду, осматривая ее царапины, тогда как эта фурия со всей дури толкает меня и бежит. Бежит по коридору, а после на выход во двор.

Еся добегает до ворот, но падает раньше. Как подкошенная просто, и я, честно говоря, не знаю, что с ней такое. Неужели то, что было перед Данте, ее настолько впечатлило? Похоже, да. Еся неискушенная, она слишком слаба.

Подхожу к ней. Еся лежит на животе, тяжело дыша. Бледная вся, аж синяя. Ее руки подрагивают, как и она вся, а на спине огромные царапины, и я вообще не уверен, смогут ли они зажить в такой короткий срок.

Хуже того, уже просто нет времени менять рабыню. Я не успею подчинить другую девушку, да и Есе тогда просто не жить. У нее нет опции «вернуться домой». Данте прикажет ее убить, от нее даже следа не останется.

Я сломал ее сейчас. Не раньше — кнутом, подвалом, ремнем, — а сейчас. Когда трахнул Есю в рот при Данте. Когда подавил ее волю при другом, позволил чужому мужику ее коснуться. Она сломалась, это я виноват, и мне хочется из-за того удавиться, отмотать все назад, но назад не получится.

Я вижу этот затравленный взгляд рабыни. Точно такой же, какой когда-то был у меня. Он появился теперь и у Еси, и нет, она больше не играет. Она и правда мне подчиняется. Еся теперь сделает все, что я скажу, все, что прикажу, и я ненавижу себя за это.