Книга Судьба самозванки, страница 115 – Амо Джонс, Меган Брэнди

‒ Я не лгу… ‒ она морщится. Печальный хмурый взгляд, который я ожидала увидеть, не появляется. Девушка холодна, как камень. ‒ Хотела бы я.

‒ Так почему ты все еще здесь, если можешь вывести людей? ‒ я резко шиплю, боясь, что люди могут услышать и подвергнуть ее опасности, что не имеет смысла, так как мне вообще должно быть наплевать. Я только что встретила ее, и технически, она оставила меня умирать.

Она качает головой, коса, заплетенная сбоку, перекидывается через плечо.

‒ Я не хочу. Это мой дом, это все, что я когда-либо знала, ‒ ее ухмылка возвращается. ‒ Но ты? Тебе я могу помочь.

‒ Я не знаю, сможешь ли ты, ‒ мои кошмары не совсем достоверны.

Я закатываю глаза, злясь на себя и на то, сколько их у меня было с тех пор, как я встретила Найта.

‒ Вот тут ты ошибаешься, Виллайна… ‒ она смеется, вставая. ‒ Все это послание. Тебе просто нужно выяснить,от кого это сообщение.

Она берет мою руку своей, и я улучаю момент, чтобы взглянуть на нее. Ее запястье украшено кожаными браслетами и подвесками. Она противоречит всему тому уродству, которое, по мнению Найта, таится в этой адской дыре острова.

Встав во весь свой рост, что не так уж много рядом с ней, я прикусываю губу.

‒ Я видела красное. Кровь. Смерть. Я думаю… ‒ я удерживаю ее взгляд. ‒ Я думаю, он ранен, но он не мертв.

Ее брови подпрыгивают.

‒ Он?

Мои волосы встают дыбом, тьма клубится на краю моего зрения, внезапная потребность защищать их прожигает меня насквозь.

Хайде приподнимает бровь, ее веселый взгляд опускается на мои руки. И я опускаю взгляд вниз, вижу, что они сжаты в кулаки, и почти смущаюсь. Это такой бездарный жест.

‒ Значит, вы пара, ‒ она ухмыляется, ее внимание падает на мою шею. ‒ Я не была уверена, был ли этот рваный укус поводом для разбитого сердца или просто, это твой фетиш.

Я издаю смешок, напряжение, сковавшее кости, немного спадает, и у меня возникает ощущение, что это было ее намерением, когда ее глаза теплеют с неожиданной мягкостью.

Но затем ее слова проникают немного глубже, и внезапно я больше не нахожусь на острове для изгнанников, и глаза, которыми я смотрю, не мои собственные.

Мое лицо хмурится, когда воспоминание царапает сердце.

Моя кожа покалывает, а внутренности горят, умоляя меня подойти к ней, прикоснуться, обнять и трахнуть ее, но нахуй ее и нахуй эту связь, которая думает, что все под контролем. Это не так.

Этого никогда не будет.

Этого не может быть, черт возьми.

Заставляя взгляд оставаться сосредоточенным перед собой, я игнорирую ощущение ломоты в костях, чтобы подойти к ней и притвориться, что не замечаю испытующих взглядов братьев.

Я прикусываю язык, вкус крови с корицей наполняет мой рот, и я позволяю ей просачиваться из уголков губ.

Мгновенно, в тот самый момент, когда он касается воздуха, голова Лондон поворачивается в эту сторону. Я чувствую ее взгляд, как прикосновение языка Дракона. Ожог, острые порезы, которые, кажется, тянутся по моей коже.

Мои конечности дрожат от желания, слишком большого, чтобы назвать, и я проигрываю эту гребаную битву.

Я поднимаю глаза. Ее стеклянный взгляд встречается с моим, и сердце глухо стучит в груди.

Моя. Каждый дюйм. Каждый гребаный кусочек.

У меня нет слов, чтобы описать тяжесть, которую оставляет после себя этот образ и враждующие слова, но они исчезают на задворках сознания.