Книга Космический роман. Сирота и гендиректор, страница 40 – Наталья Буланова

Теперь понятно, почему я выбрала первый вариант?

Говорят, раньше приютских детей разбирали почти сразу. Давным-давно. Это еще было до времен, когда по генному материалу научились растить эмбрионов в воссозданной матке. Таким образом бездетные пары получали родных малышей, потомков рода. Зачем им чужой ребенок, прошедший через ужасы приюта, когда можно сделать своего так или иначе?

Поэтому те родители, которые отдавали детей в приюты, понимали, на что их обрекают. Как бы сложно ни было, нет ни малейшего оправдания таким поступкам – вот как я считаю. Вот почему мои родители мертвы. Я решила так давно. Поверила в это. И не нужно сейчас доставать из могилы моего предка и стряхивать с него землю. Для меня он погребен навсегда.

В районе груди резко заболело. Я потерла рукой место чуть ниже ключицы, с силой надавливая на него. Хотела ощутить касание вместо боли.

– Сядь. – Зара подтолкнула стул на колесиках мне под колени, и я опустилась на него.

Перед глазами стоял тот пожилой мужчина. У него был мансогский акцент. Я уроженка Мансоги? У меня есть старший брат? А мама?

Я встряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли.

Нет, у меня нет семьи. Нет никого: ни братьев, ни отца, ни матери.

Почему меня сдали в три года в приют?Чем я им помешала? Почему оставили брата, а меня выкинули?

Я сложилась пополам, обхватила голову руками. Она у меня сейчас взорвется!

– Держи. Выпей. – Зара взяла мою руку и впихнула в нее стакан воды. – Лан, сейчас не думай об этом. Эти стервятники сочиняют сенсацию. Они за это получат круглую сумму, а ты – нервный срыв, если примешь близко к сердцу.

Я осушила стакан залпом. Зара налила еще. Я выпила еще один.

И наконец стала видеть команду вокруг себя. Удивительно, но все смотрели на меня с участием. Не было ни одного пренебрежительного взгляда.

То, что я сирота, не обсуждалось, но и не скрывалось. Про особенности клейма вообще мало кто знал, даже из своих. Это я интересовалась темой, странной реакцией организма. Зара, например, считала это своей особенностью и не верила мне. Говорила, что даже получает кайф от чувства беззащитности.

Я встречала такую реакцию адаптации у сирот. В их тело мозг выбрасывал гормон удовольствия, чтобы не сойти с ума. Этакая защитная реакция организма. Слава светилу, у меня такой нет. Я отчетливо понимаю, что и как.

Умение хладнокровно анализировать не раз спасало, но где оно сейчас? Меня всю изнутри разрывает от обиды. Маленькая трехлетняя я внутри меня рыдает, рвется к родителям и брату, которые оставляют ее в приюте, и не понимает, почему ее бросили.

Я резко вскочила со стула. Ключ от карта упал на пол. Не знаю, где он был, может на коленях. После новостей я мало что помнила.

– Ты куда? – спросила Зара.

– Нужно выйти.

– Там журналисты. Сейчас тебе лучше с ними не встречаться.

– Нужно выйти. – Я повторяла одну фразу, как робот.

Я наклонилась, подняла ключ от подаренного карта и пошла на выход.

– Лана! – услышала я вслед, но не остановилась.

Выбежала из офиса, не глядя на журналюг, прыгнула в карт и взлетела. Бант я так и не сняла, и он свистел на скорости.

Я летела по воздушным магистралям, не видя ничего перед собой. В голове пульсировали мысли и образы. Карт летел с невероятной скоростью и был настолько маневренным, что водить его было легко. Автоматика несколько раз спасала из опасных ситуаций, притормаживая или лавируя между картами.