Книга Космический роман. Сирота и гендиректор, страница 105 – Наталья Буланова

– Это холодный расчет. Эмоции только мешают. Из-за них повесился мой отец. Из-за них слегла с инсультом мама. Чем эмоции помогли им?

– Твой отец был слабаком, как и мой. Твой не справился с увольнением и долгами, а мой со смертью жены. Но это не значит, что мы должны быть трусами и закрыть сердца.

– Следи за словами, Сид.

– Тогда почему ты боишься своих эмоций?

– Уже не боюсь. Твоя сестра изменила меня.

Тишина такая, что я подбираюсь поближе к дверной щели, боясь пропустить хоть слово.

– И я этому рад, Картер. Я боялся за тебя. Ты пугал. Но так и знай: обидишь мою сестренку – мне терять нечего.

Тишина. Теперь раздается смешок Картера:

– Я себе ногу прострелю, если обижу ее. Она стала моей душой, Сид. А без души я просто тело. Биологический робот.

Эти слова так трогают, что я громко всхлипываю. И через секунду слышу, как мужчины идут в мою сторону.

Я вскакиваю на ноги, открываю дверь и бросаюсь на них одновременно, обхватывая одной рукой Картера, другой Сида.

Меня всю так колбасит, так трясет. Кажется, моих эмоций хватит даже не на двоих, а на десятерых.

Счастье от понимания, что Сид правда жив. Вот он – теплый, большой, немного жилистый и так знакомо пахнущий.

Затапливающая радость от слов Картера, что я его душа.

И саднящая фантомная боль оттого, что чуть не потеряла единственного родного человека.

Меня посадили на диван в гостиной и окружили заботой: Сид заварил мне успокаивающий травяной чай, Картер укутал в плед и обнял.

А я все еще боялась, что брат исчезнет, и не отпускала его руки.

Самый главный вопрос я задала сразу обоим мужчинам, как только они сели рядом:

– Как получилось избежать казни?

И тут Сид опустил голову, а Картер, наоборот, приподнял подбородок и сказал:

– Я предложил Михаэлю Лисчу спасти сына. Он согласился.

Брат неосознанно сжал мою руку. Он явно испытывал боль от потери отца и винил себя в его смерти. А меня грызла крошечная, но очень зубастая обида маленькой девочки. Как можно так любить одного своего ребенка и ненавидеть другого?

Наверное, мои мысли жестоки и эгоистичны, но мне было бы проще, если бы Михаэль одинаково плохо относился к своим детям. Не было бы так больно за себя.

Одно дело – смотреть на счастливые семьи на детских площадках и лезть на стену от ощущения одиночества, думая, что родители умерли, а другое – знать, что твой отец всем сердцем любил брата и ненавидел тебя до такой степени, что вычеркнул из своей жизни.

Следующий шаг только убийство. И на том спасибо, что он его не сделал.

– Я не знал. Не допустил бы, – сдавленно сказал Сид и посмотрел на меня.

Для него он любящий отец.

Для меня же – болезненная плата за обретение брата.

И все.

Жалко ли мне его?

Нет.

– Это было его решение, Сид. – Я сжала руку брата.

А сама почувствовала, как Картер сильнее притянул меня к себе за талию. Получилась этакая цепочка поддержки: Сид – я – Картер. Вот только Картера никто не обнимал.

Поэтому я выпустила ладонь Сида, повернулась всем корпусом к Картеру и обвила его шею руками. Посмотрела ему в глаза и сказала:

– Спасибо за брата.

– Пожалуйста, – еле слышно ответил он, а потом посмотрел на Сида и сказал: – Я был хреновым другом, но, возможно, получится исправиться. Правда, Сиду нужно на годик-другой залечь на дно в каком-нибудь захудалом городишке.