Книга Пожертвовать всем ради нее, страница 87 – Анна Жнец

Первые дни лорд Абракс брезговал помоями, которые здесь по ошибке называли едой, но на третий голод взял верх, и он жадно набросился на похлебку из лука и капусты, что принесли ему и оставили у решетки камеры. Эту гадость он поглощал голыми руками и постанывал от блаженства, ведь овощная жижа унимала болезненную резь в пустом желудке.

Холод, грязь, зловонное жестяное ведро вместо чистой фаянсовой уборной, охапка гнилой соломы вместо кровати. Лорд Абракс щипал себя за руку до кровавых синяков, но никак не мог очнуться от этого затянувшегося ночного кошмара.

Он, маркиз, богатый уважаемый человек, упал на самое дно, застрял в каменном мешке среди преступного сброда. А это нищее отрепье еще и глумилось над ним из соседних камер. Над его титулом, над его тонкой шелковой сорочкой.

— Эй, помойный лорд! — кричали они ему хриплыми, пропитыми голосами. — Это что за белое платьице на тебе? Бабские тряпки любишь?

— Чего нос кривишь? Пыжься не пыжься, а теперь ты такой же, как мы, и гнить тебе здесь вместе с нами до конца своих дней.

Ночью тюремная шваль, задиравшая его днем, засыпала, но из своих нор вылезали крысы. В темноте он слышал их писк, шорох маленьких мерзких лапок. Сидя у тюремной решетки, лорд Абракс давил приступы тошноты, ведь в камере напротив на груди спящего узника кто-то копошился. Кто-то жирный, мохнатый и с длинным хвостом. Кто-то не один.

Маркиз боялся закрывать глаза. Боялся, что, если он уснет, по нему тоже будут ползать эти гадкие твари, разносчики заразы.

Но было в его новой реальности кое-что пострашнее крыс, хуже голода, сырости, потных лохмотьев и ублюдков-соседей. Неизвестность. Будущее лорда Абракса застыло на лезвие топора.

* * *

За ним пришли утром. То, что сейчас утро, он понял, потомучто недавно приносили завтрак. Когда нет окон, приемы пищи — единственный ориентир во времени суток.

Сначала раздались шаги, потом темноту коридора осветил факел, и вот за решеткой нарисовалась тучная фигура стражника. У мужика были обвисшие щеки, красный нос пьяницы, и вонял он, как свинья. Встреть маркиз этого забулдыгу несколько дней назад, взглянул бы на него с откровенным презрением. А сейчас с презрением смотрели на него самого. Раньше перед лордом Абраксом трепетали, а теперь какой-то убогий пропойца позволял себе поливать его оскорблениями.

— На выход, падаль. Шевели своей тощей задницей.

— Куда ты меня ведешь?

Ведь не на казнь же? Не на казнь? Суда еще не было!

Он договорился с начальником тюрьмы. Пообещал ему кучу денег за свое спасение. Но вдруг тот испугался и передумал, решил не рисковать или не нашел способа ему помочь?

От волнения тюремный коридор качался перед глазами, словно трюм корабля во время шторма. Сердце так и рвалось из груди.

— Куда мы иде…

— Заткнись, смерд, — надзиратель обернулся и погрозил ему дубинкой. — Топай давай.

Его привели не на площадь — в допросную, и ноги подкосились от облегчения. В тесной комнатке было людно, и лорд Абракс, жуткий гордец, устыдился своей жалкой внешности. Все вокруг прилично одеты, а он в неглиже — немытый, нечесаный, босой.

— Ваше сиятельство! — в уши вонзился высокий женский голос, полный визгливых ноток. — Ваше сиятельство! Скажите им, мы ничего не знали об этой твари Алисии!

Все вокруг плавало в тумане. Казалось зыбким и нереальным, сном, а не явью. И в этом сне, в этой дымке тумана он увидел большой дубовый стол, а в его центре хрустальный шар на золотистой подставке — артефакт правды.