Онлайн книга «Территория Дозоров. Лучшая фантастика – 2019»
|
Теневой рухнул на колени, кулём завалился набок. Когда Рахмет опасливо приблизился к нему, начальник сыска судорожнодышал, вцепившись побелевшими пальцами в травяной ковёр. – Не вздумай, – смог выдохнуть Скорнило. – Беды, и мрак, и орда… Он зашёлся кашлем, свистя лёгкими, как дырявым баяном. Рахмет знал поверье, что теневой, полностью приручивший финиста, умирает вместе со своей птицей, – но впервые наблюдал это воочию. – Узнал толику, а решать за весь мир собрался! – рявкнул Скорнило, собрав последние силы. – Зря, думаешь, все кудесные сообща, не жалея себя, возводили Плетень? За ним – орда! Беззаконие, запустение, смерть! Сломай Плетень, и мира не станет, понимаешь ты, кора безмозглая? Рахмет покачал головой. – Нет, кудесный. Ты, как и я, не знаешь, что там теперь. Тысяча лет прошла, и мы просидели эту тысячу лет в хрустальном ларце. Твоя теневая ватага заграбастала всё, что в ларце было стоящего, хотела ещё и ещё. Я думал, что за это вас так ненавижу. А оказывается, вы просто мою судьбу украли. Мне сорок, тень ты беспросветная, понимаешь?! Я мог идти по свету, и открывать новые земли, и советоваться со звёздами, куда дальше держать путь. Я мог уходить и возвращаться, и жить. А ты загнал меня в клетку – от Клинского края до Шатурских болот. И ты думаешь, я теперь… С кем я говорю, подумал Рахмет. Он же давно уже сдох. Земля Косточка, камушек, икринка, орешек. Что в тебе и что теперь во мне… Феодора подошла к Рахмету сзади, обхватила руками за пояс. Солнце раскалилось добела, будто лето повернуло вспять. – Я боюсь… Он ждал, что потом она добавит: «Не надо», – или: «Давай сначала подумаем», – или что-то такое, чтобы можно было ещё потянуть время. – Я боюсь, – повторила Феодора. – Решай скорее. Солнце! Рахмет задрал голову и смотрел на него, пока мир не заполнился ослепляющим золотом слёз. Я воровал, грабил и изредка убивал. И ещё учил. Но я не хочу оправдываться и не хочу искупать вину. Сделанного не воротишь. Что бы я ни решил сейчас, это навсегда – второй раз мне сюда уже не добраться. Я не хочу поминать отца, который умер в покое и несчастье, не хочу втягивать его в это дело – ему не понравилось бы моё пустословие. Я ничего не хочу – так что же мне делать? Что же мне делать с тысячами тысяч человечков, спрятанных за плетень из стеклянной бумаги? С ордой, которая скрыта по ту сторону – и, наверное, так же боится нас, как мы её? Рахмет стоял на вершине холма и никак не мог выплакатьжгучие солнечные слёзы. Феодора повернула его к себе и целовала в глаза. Оглоед прыгал вокруг, подсовывая хозяевам под ноги истрёпанную тушку финиста. – Гуляй, водна сила… – начал читать Рахмет с мятого листка, с трудом разбирая неровный почерк Алима. Его пальцы дрожали, как у Сыча, когда тот ставил запалы. На правой ладони перекатывалась безделушка, которую, рискуя жизнью, берегли столькие поколения… Древляных ли, цветочных ли. С каждым произнесённым словом рука тяжелела, кудесный орешек всё сильнее тянул её вниз. Солнце потеряло цвет и как будто остеклилось, застыло надраенной княжкой. Порыв ветра качнул Рахмета и едва не вырвал из пальцев листок. – Отпускаю силу воды на волю, – читал он, – и людей воды вкупе с ней. И да не станет преграды боле. Полыхнул белым Алимов камушек, обжигая кожу. Даже пепла не осталось – лишь волдырь на пустой ладони. |