Книга Чужая невеста для дознавателя, страница 30 – Полина Никитина

Закончив фразу, Кайл достаёт из внутреннего кармана сложенную вчетверо бумагу, неторопливо разворачивает и показывает моему отцу, крепко держа её в руке.

- Согласно этому документу, вы должны немедленно отпустить госпожу Сторм. Если она изъявит желание написать на вас заявление в управление городской стражи - я не вправе ей помешать. Наоборот, окажу содействие.

Стальная хватка ослабевает. Резким движением я вырываю руку из капкана отцовских пальцев и отшатываюсь в сторону. Ноги едва держат, из груди рвутся наружу беззвучные рыдания. Я прислоняюсь спиной к соседскому забору и по нему медленно съезжаю вниз.

Генрих Сторм, хмурит густые тёмные брови и пристально вчитывается в текст бумажного документа, что держит Кайл перед его глазами. Судя по суровому выражению его лица и сжатым до тонких белых полосок губам, он понимает, что его план срывается.

Тогда отец решается на крайние меры: выхватывает королевский документ и пытается порвать его на две части. Это у него не получается. Сколько бы он ни прилагалсил, бумажный лист остаётся целым и невредимым.

- Право же, не стоит, господин Сторм, - на губах Кайла проскальзывает ехидная усмешка, но тут же исчезает. - Документ защищён от кражи, непредумышленной потери, а также всех видов физического и магического воздействия. К тому же это копия. Оригинал хранится в Аддвудском отделе дознания у господина Стефана Лири. Каждый сотрудник нашего агентства имеет на руках заверенную королевским нотариусом копию.

Генрих морщится, как будто залпом выпил стакан лимонного сока. Впивается убийственным взглядом в господина Беннета, и в этот момент время для меня останавливается. Мужчины смотрят друг на друга, словно меряются силой. От осознания того, что в любую минуту они могут сорваться и устроить банальную драку, моё сердце замирает, и я забываю сделать вдох. Из-за немыслимого напряжения в ушах противно звенит, к горлу подкатывает тошнота, и я сильнее прижимаюсь спиной к доскам, чувствуя, как кружится голова.

На моё счастье, отец уступает. Его тяжёлый кожаный ботинок накрывает подошвой ценный документ, лежащий на брусчатке. На скулах Генриха играют желваки, но он всё же находит в себе силы обойти Кайла, забраться в кэб и бросить на меня прощальный взгляд.

- Бриттани, - говорит мне перед тем, как уехать. - Надеюсь, ты понимаешь, что уже завтра будешь вычеркнута из моего завещания?

- Можешь оставить его Александру в качестве отступных, - сдавленным голосом произношу я, чувствуя, как от стресса пересохло в горле и начинает слегка першить. - Да и эти жалкие крохи ты быстро проиграешь в карты.

Генрих готов уже закрыть дверцу кэба, но его останавливает господин Беннет. Словно невзначай он ставит ботинок из дорогой, искусно выделанной кожи, в проём и что-то тихо ему говорит.

Не могу разобрать ни слова, но смотреть на то, как изменился папа, выше моих сил. А может, и не изменился, может, он всегда был таким, но я предпочитала этого не замечать.

Сижу в траве, закрыв лицо руками, и разрываюсь от жалости к себе и осознания того, что именно сейчас, когда кэб покинул нашу улицу, я окончательно потеряла своего отца.

- Фиалочка, - меня накрывает тень. Смотрю вверх сквозь щели между пальцами: Кайл нависает надо мной, протягивая ладонь. Поколебавшись, хватаюсь за неё двумя руками, поднимаюсь на ноги и меня тут же ведётвправо. - Нет-нет, не падай. Держу!