Книга Удрать от замужа, или Последний шанс императора, страница 47 – Елена Амеличева

- Тут и у стен есть уши! – прошипел он и выразительно, хоть и без особой надежды, посмотрел на зятя. – Логан, хотя бы ты угомони супружницу, а то ведь неизвестно, что про нас всех во дворце подумают!

- Да-да, конечно, - пробормотал муж Сэи. Присев на подлокотник дивана, он взял ее за руку и заворковал, – милая, тебе нельзя волноваться. Не обращай ни на кого внимания, думай о своем здоровье и о малыше, хорошо?

- Хоть кому-то есть до меня дело, - пробурчала она, недовольно надув губы.

Дзынь, хлоп, буууумс!

Мы одновременно повернули головы на шум.

- Она это… - хором воскликнули близнецы, глядя на нас честными-пречестными глазами, - сама упала!

Я не смогла сдержать немного злорадную улыбку, увидев осколки вазы, которая, должно быть, помнила еще закутанного в пеленки отца Маттара. Началось. Дворец попал в объятия урагана имени наших младшеньких. Возмездие настигло императора. Вернее, оно его догнало. И теперь будет воздавать ему – по-полной!

***

Маттар

Вечер моя звезда отдала родным. Не желая им мешать – в моем присутствии все они замирали, оставил их одних. Но потом не вытерпел, поняв, как соскучился по любимой. Дверь между покоями скрипнула, пропустив меня в ее опочивальню. Сердце сладко екнуло, словно впервые, будучи желторотым юнцом, крался в покои девицы, от которой кровь в жилах бурлила колдовским варевом.

Тишина и сумрак, повенчанные с занавесями, что колыхались в такт выдохам ночи, проникающим в комнаты, сопроводили до постели, где спала Микаэла. Белые волосы разметались по подушке, напоминая разлившийся лунный свет. Точеный профиль слегка сиял, маня к себе приоткрытыми губками. Родинка, едва заметная в темноте, заставила скрипнуть зубами – так хотелось прикоснуться к ней поцелуем.

Слегка прикрытая ночным одеянием грудь девушки мерно вздымалась. Тонкую талию, к моей досаде, скрывало одеяло. Я присел рядом с кроватью и, будто почувствовав меня, невеста повернулась на бок. Положила руки под голову, как в детстве, соединивладошки. Ее лицо оказалось совсем рядом. Такая юная, невинная, красивая. Задержав дыхание, залюбовался Микаэлой.

В душе взвилась, растеклась лавой нежность. Давно позабыл уже, что это такое – счастье. Спящее рядом, тихо сопящее, с прядкой, упавшей на вздернутый носик. Такое беззащитное.

Мелькнувшая сбоку тень сбила благостный настрой. Зашипела, заскрипела, как старый брошенный дом с распахнутыми настежь окнами и слетевшими с петель дверями. Много видел таких на землях, выжженных войной. Осиротевшее, умирающее жилье, под потолком которого совсем недавно звенел детский смех, сменялись поколения, вкусно пахло домашней едой.

- Отнимууууу! – злобной вьюгой взвыла тень, летая вокруг постели.

Гадину влекло к Микаэле, тянуло будто магнитом. Но защита кристалла лишь ощетинивалась едва заметным голубоватым светом, отгоняя ее, не давая приблизиться к моей звезде.

- Не отнимешь, - прошептал, следя взглядом за старой врагиней. – Дочь свою не пожалела, сгубила из мести. Невинную душу прокляла и на тот свет отправила. Но Микаэлу не получишь! – сжал кулаки. – Слышишь? К ней тебе ходу нет! Она – моя!

- Мояяя! – будто эхом отозвалась тень, жадно дрожа.

- Моя! – отрезал, встав. – Убирайся прочь!

С рук сорвался сгусток пламени. Ударив в гадину, заставил ее метнуться прочь, протаяв сквозь стены, с теми же заунывными воплями, что рождает ветер, когда одиноко мечется по улицам, злясь на всех и каждого, и в то же время неизвестно на кого.