Онлайн книга «Стажер магического сыска 3»
|
Майор нервно пожал плечами. — Дал бы ровно столько чтобы покрыть долги? — сказал он. — А что потом? Снова возвращаться к обычной жизни? Когда я мог бы продать этот дом и до конца дней своих ни в чем себе не отказывать? Мне уже сорок лет, я устал, я просто хотел пожить для себя… — Какой позор, какой мерзавец…. — продолжала нудеть Апрельская. — Замолкните, — оборвал её Лазарев. — Это мой сын. И я не позволю его оскорблять в моём доме. И что бы там он не хотел сделать, его проступок — это мой проступок. Глеб положил руку на шею майора, по сознанию будто кнутом хлестнуло чужими эмоциями. Добела раскаленный стыд, жгучий, пульсирующий, как бьющая фонтаном кровь. Отчаянье и смятенье… — Я ничего не успел сделать, — доносился до его слуха, будто сквозь вату голос майора. — Хотел, да… Но не решился. Испугался. Когда увидел записку с угрозой, которую кто-то прислал… Даже на такую низость не нашел в себе смелости. Я не знаю, кто отравил виски. Не знаю, кто пытался убить моего отца. Не знаю, кто прислал ему эту записку. Я никого в свои планы не посвящал. Не знаю, кто и как мог узнать. И не знаю кто отравил. Клянусь, это правда. Глеб опустил руку, чувство стыда жгло майора так сильно, что мозг обманывал, будто об него действительно можно обжечься. — Что-то вам не помешало это попытаться убить меня, — Глеб скривился.— Тут-то вы что-то угрызений совести не испытывали, когда стреляли в лесу. — Хотел бы убить — так первой пулей убил бы, — устало ответил майор. — Вы сами гнали меня, как дичь, я только защищался. — Глаза бы я тебе выцарапал, — прошипел Порфирий, — защищался он! — Какой стыд! Мерзость и подлость! — Мартынов с криками вскочил с места и начал ходить туда-сюда. — Поверить не могу, что вы могли на такое решиться! На вашем месте я бы взял пистолет с одним патроном, да… — Прекратите, — прикрикнул на него Лазарев. — Это не вашего ума дело, господин Мартынов. Сядьте и успокойтесь. Тот покорно опустился обратно, всем своим видом выражая клокочущее в нем негодование. Взял жену за руку, которая продолжала весь вечер изображать из себя часть интерьера, что-то сердито зашептал ей на ухо. — Что вы скажете, Глеб Яковлевич? — спросил старик. — Кажется, — неуверенно начал Глеб, — он говорит правду. Не чувствую в нем лжи. только стыд и раскаяние. — Хорошо, — медленно покивал Лазарев. — Хоть это хорошо… Он надолго погрузился в молчание, пока все остальные в комнате ждали его вердикта. — Глеб Яковлевич, прошу, — сказал Лазарев, будто разом постарел на два десятка лет. — Сопроводите моего сына в его комнату и заприте там. Не могу его видеть. Я потом решу его дальнейшую судьбу. Если он говорит правду, значит крови на его руках нет. Если врет… Решу либо сам, либо руками правосудия. — Крови на руках-то у него может и нет, — прошипел Порфирий в гневе топорща хвост. — Но Глеба Яковлевича убить он пытался не понарошку. Я слышал выстрелы в лесу. Не по фазанам ваш сын там стрелял. — За это я приношу свои извинения. Надеюсь, я смогу найти слова и средства, как замолить перед ним эту вину. — Всё в порядке, это не ваша вина всё же. Если вы хотите, я запру Романа в комнате, но там же окно, Алексей Степанович, — ответил Глеб. — Вдруг сбежит? Майор свесив голову продолжал угрюмо молчать, будто говорят о ком-то другом, кого здесь и нет вовсе. |