Книга Чёрная жемчужина Мёртвых Теней, страница 52 – Ангелишь Кристалл

— Я не понимаю, как эти странные каракули и завитушки вообще можно читать, даже китайский понять легче, — буркнула себе под нос, надеясь, что никто не услышит, однако, как на зло, эти слова отразились эхом от стен, выдавая меня с головой. И ведь шёпотом сказала!

— Адептка Ронтесс, что вы только что сказали? — чёрные глаза преподавателя, высокой брюнетки с огромным бюстом, который, казалось, вот-вот выпрыгнет из чересчур плотно прилегающей к её телу блузки, угрожающе прищурились и смотрели на меня так, будто вот-вот испепелят на месте. Вот и лоханулась же я… Лучше ничего не придумаешь. Хочется треснуть себя по голове, чтобы поставить мозги на место и не делать ошибку на ошибке и дальше.

— Ты попала… — сочувствующе произнёс сосед по парте. — Эта пиранья не терпит неуважения к своему языку, знала бы ты, как она придирается к не совсем правильнопереведённому слову… А тут ты обозвала её родной язык каракулями…

— Адептка Ронтесс, встаньте и выйдите к доске немедленно! — на меня все посмотрели, как на бессмертную, подписавшую себе смертный приговор.

Мне ничего не оставалось, кроме как подняться со своего места, скрыв всё своё недовольство глубоко внутри, и выйти к магической доске, где уже за спиной преподавательницы синий мел (если это мел) вычерчивал точь-в-точь такие же закорючки, как в моём листе. И она явно сейчас собирается перед всеми одногруппниками меня выставить необразованной дурой, которой не место на этом факультете и вообще на её предмете. Видела я, как она косится на парней, когда те этого не замечают. Странно, что умудряется подгадать нужный момент, когда никто не смотрит на неё, но в этот раз она забыла про меня. Даже смешно немного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Начинай переводить. Громко, так, чтобы все даже на самом последнем ряду всё услышали, — приказала (!) она мне, за что тут же была удостоена скептического взгляда, а под моими ногами снова ехидно начали смеяться. Фенек же заинтересованно приоткрыл один глаз, непонятно как оказавшись рядом со мной. — Что? Не можешь понять, что здесь написано? — холодно, но с долей насмешки интересуется она у меня, а в глазах появился жуткий блеск торжества.

— Вы несомненно правы, — мило улыбнулась я, изображая дурочку, но при этом сохраняя холод в глазах, — я не понимаю эти закорючки, петельки и непонятные мне цветочки, поэтому можете по своему предмету ставить мне… — я осеклась: правый глаз пронзило резкой болью.

Поморщилась, приложив руку к органу зрения, до крови закусила губы и со всей силы сжала левую руку в кулак, чтобы перебить одну боль другой. Слабо помогло. Под рукой, прикрывавшей глаз, почувствовала вязкую жидкость. Кровь?.. Преподавательница, заметившая во мне резкие перемены, внимательно наблюдала, как я отнимаю руку от глаза и отрешённо смотрю на руку в крови, отмечая, что плачущий кровью глаза хорошо видит, пусть из-за пелены и слабовато.

— Какого хрена? — не удержалась от вопроса.

— Что с твоим глазом? — как-то нервно спросила женщина, сделав едва заметный шаг назад. — Если это розыгрыш, он не сработал!

— Разве это не ваших рук дело? — неудержалась от фырка, стараясь абстрагироваться от боли. — Явно прокляли за то, что ваш предмет практически прямым текстом обозвала…