Книга Дикая Омега, страница 114 – Ленор Роузвуд

Я покрываю её шею поцелуями, медленно продвигаясь вниз по изящной линии, задерживаясь, чтобы впиться губами в бешено стучащую жилку. Она всхлипывает, откидывает голову назад, открывая мне доступ, пока её ногти царапают мою спину. Боль и удовольствие смешиваются, разжигая пламя в моей крови до состояния бесконтрольного пожара.

— Скажи, чего ты хочешь, — рычу ей в кожу. — Скажи, как мне тебя порадовать.

Дыхание Айви сбивается, кристальные глаза поднимаются ко мне, полные опасливости и сырой, оголённой нужды.

— Я… хочу почувствовать тебя внутри, — шепчет она. — Пожалуйста, Валек. Сделай меня своей.

Из моей груди поднимается хищный рык. Я снова беру её губы, вливая в поцелуй всю свою жажду и одержимость, пока устраиваюсь между её раздвинутыми бёдрами.

— Ты точно готова ко мне? — хриплю, вдавливаясь бёдрами в её лоно, чтобы она ощутила каждый мой дюйм. Каждый из девяти идеально равномерно расположенных стальных стержней, идущих вдоль верхней стороны моего члена, как хребет.

Её глаза распахиваются от удивления, когда она чувствует их.

— Что это…?

— Для твоего удовольствия, маленький кролик, — шепчу ей на губы. — Скоро сама поймёшь.

— Пожалуйста… — это больше не слово, а выдох, сорванный нуждой. — Мне нужно…

Я удовлетворённо рычу и уже нацеливаю широкую головку своего члена ей во вход.

— Не волнуйся, — мурлычу, обещая ей тьму и небеса одновременно. — Я дам тебе ровно то, что тебе нужно.

И с этим я вхожу в неё одним мощным толчком, до самогооснования — она уже подготовлена всеми возможными способами — подавляя её сорвавшийся крик поцелуем, пока её тугое тепло сжимается вокруг меня, как стальная хватка.

Блаженство. Чистое, нечестивое, всеохватывающее блаженство.

Как домой вернуться.

Я замираю на мгновение, позволяя ей привыкнуть к тому, как я растягиваю её на всю свою длину. Когда дыхание Айви выравнивается, я начинаю двигаться — глубокими, тяжёлыми, раскатывающими толчками, погружающими меня ещё глубже в её сладкое нутро.

Айви цепляется за меня, ногти оставляют огненные дорожки на моей спине. Она встречает мои толчки своими, мы двигаемся как единое целое — отдавая и принимая одновременно.

Где-то на периферии сознания я ощущаю взгляд Чумы, впивающийся в нас обоих, впитывающий каждую греховную деталь. Но мне плевать. Я слишком погружён в скользящий жар её тела, в сорванные, хриплые звуки, которые она издаёт с каждым ударом моих бёдер.

Это не нежно. Я не создан для нежности. Во мне живёт дикая, рвущаяся наружу сила, требующая пометить, заполнить, выебать её так, чтобы она уже никогда не смогла забыть моего запаха под своей кожей.

Но она принимает всё прекрасно — мягкая, податливая, и всё же… жадная. Просит больше. Жёстче. Глубже.

Похоже, ей нравятся пирсинги.

Разряд накатывает снизу, как товарный поезд. Мои толчки становятся рваными, дыхание неровное, давление в основании члена становится невыносимым, готовым рвануть.

Но что-то не так.

Как бы я ни двигался, я не могу ввести в неё свой узел. Он зацепляется за её вход, упирается в этот плотный, тугой круг мышц. Ровно таким остаётся — не пропускающим, как бы я ни менял угол или глубину.

Раздражение растёт, перемешиваясь с раскалённой добела нуждой, прожигающей мне вены. Из груди вырывается рык — рваный, шероховатый. Мне нужно это. Нужно пометить еёсамым первобытным способом. Нужно заполнить её собой до края, пока она не станет вздувшейся от моего семени, пока не останется ни капли сомнений, кому она принадлежит.