Книга Главная проблема ректора космической академии, страница 97 – Алиса Линд

Пять кресел в первом ряду со стойками, на которых закреплены микрофоны, пустует. Это места членов Совета Ксора. Этих пятерых пока нет.

Я чувствую себя неловко — стоять перед несколькими сотнями ксорианцев, видя перед собой только мутную дымку темного зала сквозь слепящий свет софитов. Дышу на счет, пытаясь успокоиться.

Зал гудит, как разворошенный улей, и я волей-неволей начинаю думать, что они все меня ненавидят. Я же «расово неполноценная». Убедить себя, что это не так, не получается. Я очень нервничаю.

Участвовать в слушаниях казалось мне неплохой идеей, а сейчас я боюсь, как бы ксорианцы не признали меня объектом для изучения, и я прямо отсюда не отправилась в лабораторию на опыты.

Хочется убелить себя, что Таррел не позволит этому случиться, но он не всесилен. Он сказал, что не оставит меня. Но что, если его влияния не хватит? Что со мной будет?

Гвалт в зале внезапно стихает, когда через главную дверь входят члены Совета Ксора. Сами Коронаторы. Одеты в парадные мантии разных цветов, символизирующие область их контроля. Они не торопясь идут по центральному проходу и расходятся по своим местам в первом ряду.

Взгляд выхватывает лицо моего отца. Каэл Драксар. Мощный, как вековой дуб, от него веет уверенностью и силой. Серебристая, как ртуть мантия подчеркивает крепкую фигуру и широкие плечи. У него чёткие, строгие черты лица. А зеленые глаза, посаженные чуть шире, чем предполагают пропорции прекрасного — точно такие же, как у меня, только по-ксориански переливаются перламутром.

Я узнаю его мгновенно, и по нему вижу, что он тоже меня узнал.

Он знает, как я выгляжу. Боги… Значит, он не просто откупался, а правда следил за моей жизнью… просто не мог официально объявить меня своим ребенком из-за политики?

Я не знаю, что чувствовать. Злость? Радость? Страх? Я в полном смятении.

Мой отец поднимает небольшой молоток и бьет им по подушечке рядом с микрофоном у своего кресла.

— Слушания Совета Ксора, — по большому залу эхом разносится его повелительный глубокий голос, — объявляются открытыми!

И стартовым щелчком звучитещё один удар молотка.

Пять фигур в тяжёлых мантиях сидят напротив. Они расположены полукругом, как судьи. И молчание. Их молчание — это не степенное ожидание ответов, а психологическое давление на подсудимую, то есть меня.

Первым начинает говорить мужчина с серыми волосами, хищными чертами лица и цепким взглядом, от которого по позвоночнику пробегает холод.

— Курсант Мэлтис, — произносит он ледяным тоном. — Вы обвиняетесь в незаконном проникновении в Академию, в использовании пиратских технологий и в участии в незаконных экспериментах.

— Что? — вырывается у меня.

Я забываю вдохнуть. Обвинения?! Мне кажется, я ослышалась. Я думала, что меня вызвали в Совет как героя. Ну, или хотя бы как свидетеля. А выходит, это публичная порка. Разбирательство, призванное решить мою судьбу, а точнее, показательно покарать.

Мужчина даже не моргает. Все в его виде говорит: «Я тебя зарою».

Не понимаю, что я ему сделала, но он настроен кардинально против меня.

— Вы совершили подлог, пробрались в Академию, не имея на это права и с использованием пиратских технологий.

— Я не подделывала документы! — тут же парирую я. — Меня принял официальный отбор!

Он не слушает.

— Вы использовали запрещённый чип для скрытия своей биологической природы. Более того, — он делает лёгкий жест.