Книга Главная проблема ректора космической академии, страница 90 – Алиса Линд

Вскоре монитор показывает уже нормальный сердечный ритм. Я так и сжимаю руку Мелиссы, и вдруг её пальцы вздрагивают. По всему моему телу пробегает волна колючих мурашек, будто по коже наждачкой прошлись. Мелисса приходит в себя!

В следующее мгновение она открывает глаза. На лице отражаются страдания, а эмоционально она в замешательстве.

— Где… Я…? — спрашивает Мелисса слабым голосом.

Я склоняюсь над ней

— Ты в безопасности, Мелисса, — голос предательски садится, хотя возбуждения я не испытываю. Слишком нервно. — Ты в операционной. Мы тебя… спасли.

Она моргает, её взгляд сфокусирован на мне.

— Я… жива? — она искренне не верит, что выжила!

Я киваю.

— Пэрис успел, — выдыхаю и слышу победное фырканье доктора. — Ты меня до чертиков напугала, засранка!

На лице Мелиссы отражается мучительный мыслительный процесс, а потом её переполняет такая лавина эмоций, что я физически ощущаю их разрушительную силу. Мелисса сжимает пальцами мою руку, заглядывает в глаза, долго смотрит, будто пытается в них что-то прочесть.

— Поцелуй меня, пожалуйста, — произносит она тихо. Дыхание прерывистое и тяжелое. На мгновение я допускаю, что ей снова становится плохо, но монитор шкалит по другой причине.

Эта беззащитная просьба взрывает что-то во мне, её эмоции обнажены, оголены, совершенно искренние, совершенно дикие.

Я наклоняюсь и касаюсь её губ своими. Где-то сверху кашляет Пэрис, но я не обращаю на него внимания. Этот поцелуй — все, что между нами было не сказано, не выражено. Этот поцелуй — сейчас наше все.

— Я боялась, что не увижу тебя снова! — произносит Мелисса, в какой-то момент отстранившись, задыхается от эмоций, в глазах плещется влажный блеск. — Я люблю тебя, Таррел. Я никогда ничего подобного ни к комуне испытывала. Я поняла, что не смогу сбежать… мне надо было… Но страшнее всего было бы потерять тебя!

Я замираю, не зная, как реагировать на эти слова. Точнее, знаю, но любая реакция кажется мелкой, неправильной, недостаточной. Включается защитный механизм, заставляющий меня сделать вид, будто я ничего не услышал.

Мелисса отводит глаза.

— Я думала, что умру, и не успею сказать. — её голос ломается, садится до шепота.

Я аккуратно поворачиваю к себе её голову за подбородок, стираю пробежавшую по щеке мокрую дорожку и, улыбнувшись своей самой теплой улыбкой, говорю:

— Поэтому ты нацепила потенциально опасную приблуду Пэриса? — не получается сделать тон менее скрипучим. Я все ещё злюсь на Пэриса за эти чипы и стреляю в него недовольным взглядом. — Ты понимаешь, что повела себя опасно?

Мелисса мелко кивает.

— Я видела Жука у тебя за спиной, Таррел, — тихо восклицает она. — И поняла, что если тебя не станет, то и мне жить не хочется.

Боги, в ней просто галактика юношеского максимализма! Какие глупости… Но с другой стороны она спасла меня и всех нас именно благодаря этому своему максимализму.

Я вдыхаю медленно, глубоко, смотрю ей в глаза.

— Я люблю тебя, Мелисса, — произношу и, наклонившись, целую в лоб. — Но больше не рискуй так, ладно?

Мелисса кивает и слабо улыбается.

Я подставляю крутящийся стул и усаживаюсь у её каталки, беру её за руку. Она вроде начинает немного успокаиваться, дышит ровнее.

А потом, вдруг с выражением исключительной тревоги на лице спрашивает:

— Всё кончено?

Я останавливаю на ней тяжелый взгляд.