Книга Голос из Тьмы, страница 175 – Настя Полос

Из ритуальных песнопений инурийцев.

— Нет...

Некогда голубые глаза потускнели. Рот раскрылся, испуская последний вздох. Она обмякла.

— Нет.

Я отрицательно покачала головой и рассмеялась.

Руун разжал руку, тело Джессики с громким звуком шлепнулось на землю в неестественной позе. Ноги прогнулись в обратные стороны. Перелом. Ничего, это можно восстановить.

Зачем? Она ведь мертва.

— Нет!

Я закричала.

Она не двигалась, замерла. Просто лежала, покинутая. Одна.

Я кричала. Громко. Долго.

Связки неизбежно порвались. Крик перешел в хрип, но я все равно надрывала горло. Кровь заполняла рот, стекая по коже, смешиваясь с землей. Внутри что-то лопнуло, взорвалось на множество осколков и вонзилось в плоть, органы, прорывая чертовы вены. Они никогда не зарастут, никогда не перестанут болеть.

Я лежала лицом на земле, открывала рот в безмолвном крике. Била кулаками, пока не почувствовала, что некоторые пальцы сломались. Рыдания перешли в вой, тихий, протяжный.

Мы даже не успели поговорить после прилета на эту чертову Инуру! Я не спросила, как она перенесла все это! Не спросила ее, как прошел первый день здесь! Я полностью сосредоточилась на себе. Но тогда, в зале, она выбрала меня, несмотря ни на что, а сейчас… умерла ради меня, ради них. Чем они заслужили?!

Я никогда не услышу ее смех. Не посмотрю в теплые глаза. Не возьму ее за руку. Не поем вкусных блинов, которые она готовила. Не посмотрю в обнимку фильм. Ничего! Нет, это не может быть правдой. Это какая-то магия, иллюзия. Точно! Отвлекающая иллюзия.

Я повернула голову, стараясь не смотреть на Джесс.

Имран, припав к завесе, уже не бился. Он не кричал, не молил остановить этот ужас. Он просто стоял и глядел в одну точку. Смотрел на труп моейДжессики. Рот застыл в немом крике, глаза полны слез. Наверное, так выглядят люди, горящие живьем в огне. Только пожар Имрана нашел начало в душе. Он вынужден был смотреть, как его любимую убили.

— Нет, Имран! — мой голос оказался совсем тих, и никто не слышал, что именно я говорю. — Она жива. Не плачь, все хорошо!

Но слезы полились рекой изглаз инурийца. Он не вытирал их, не пытался скрыть. Из него медленно уходила жизнь. Чужая рука легла ему на плечи и сжала. Это Игнар. Он смотрел только на меня.

— Джессика, — прошептала я, вновь ища ее глазами.

Она лежала там же. Холодная, застывшая, как статуя. Перепачканная в крови. С разодранными ногами и выдранными волосами. Руун убил ее.

Слезы кончились.

Что-то, что я не раз ощущала. Древнее, могучее. Такое родное. Такое темное. Что-то, что давно жило во мне, скреблось в закрытые стены подсознания. То, что я так упорно не замечала, отмахивалась. Не принимала. Старалась забыть.

Отчаяние и боль ушли, их место заняли гнев и ярость.

Я не могла остановить Рууна! Я не защитила Джессику! Не оправдала надежд Имрана и Игнара! О чем я думала, соглашаясь на это? О чем думали они?! Меня здесь не должно быть, не должно быть Джессики. Она только начала жить… Она мертва.

Темные, такие чужие мысли проскакивали в голове. Чужие ли?

Это не моя война. Зато может стать моей местью.

Вокруг зазвучал рой голосов. Они жужжали, мешая сосредоточиться, но то, что они говорили, мне нравилось.

Дарин! Ты нужна мне!

Ее темнота нахлынула на меня. Она успокаивала, пробуждала. Будто никуда и не уходила, не покидала меня. Уходила ли?