Книга Сибирь, страница 53 – Настя Полос

Мы не отрывали глаз, осознавая, стоит это сделать, и то хрупкое, что сейчас происходило, распадется. Но…

Было то самое «но», что волновало меня. Что с каждым днем порождало все больше вопросов.

— Елена, — сглотнув, начал я, прекрасно понимая, что уничтожаю все сам, — когда я нашел тебя. Тот нож… ты ранила себя. На нем была кровь зараженного?

Елена замерла. Воздух похолодел. Даже в спину ударил мороз. Она отодвинулась.

Вся нежностьпропала, ледяным стеклом скрывая ее.

— Почему ты спрашиваешь?

Внутри все ныло. Будто я совершил ошибку, но на деле понимал — это правильно. Знать.

— Ответь, Елена.

— Нет.

Слишком легко.

Она видела по моим глазам, что я не поверил. Я видел по ее, что правды мне не услышать.

Горечь. Злость. Обида. Череда сменялась друг за другом.

На лице Елены секундой промелькнуло сожаление и боль, от которых мне стало еще хуже. Маска лопнула, обнажая то самое безумие, о котором я догадывался. Но так же быстро, как оно показалось — скрылось.

Я поднялся, ощущая себя предателем. Сделал шаг прочь совсем нехотя. Но я не мог. Но хотел. А это означало предать самого себя, свои принципы.

— Завтра мы выходим. Собирайся.

Мой голос звучал отчужденно, отстраненно. Внутри все рвалось на куски, когда я закрыл за собой дверь.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Холод помог прогнать все лишние мысли.

Я сидел на крыльце, глядя в пустоту. Кончик носа щипало, ветер пробирался сквозь тонкую ткань кофты, но это было именно то, что мне нужно.

Правда, уединение было нарушено. Рядом со мной уселся Айзек и протянул горячую кружку. Я с благодарностью принял.

Теперь мы сидели рядом, но между нами ощущалась некая пропасть. Мы неизменно оставались друзьями, даже больше — семьей. Но иногда клин вбивается там, где его и не ждали.

— Все дело всегда в женщинах, верно?

Айзек зрел в корень и никогда не ошибался.

— Верно. Впрочем, кажется, наша ситуация схожа, не так ли?

Криво усмехнувшись, я посмотрел на друга. Тот будто ждал мой взгляд.

— Так.

— Интересная ситуация складывается, не находишь?

— Вы… — Айзек не договорил, но я так понял, о чем он.

— Нет. Как и вы. — Не вопрос, утверждение.

— Получается, на равных?

Этот разговор меня нещадно злил, будто двое детей делили игрушку. Это не то, чему меня учили, и не то, чего я хотел.

Выплеснув чай, я поднялся.

— Нет, Айзек. Когда ты поправишься, чувство жалости иссякнет, и ты больше ничего не сможешь ей предложить. Поэтому говорю тебе как друг, не ищи в ней того, чего нет. И еще. — лицо Айзека изменилось и стало пунцовым. Мне было почти жаль. Почти. — Когда ее не будет рядом и Леон решит содрать с тебя шкуру, меня может не быть. Осторожней с этим психом.

Именно в этот момент из дверей вышел Леон, одаривнас улыбкой.

— О чем беседуем, голубки?

Не отвечая, я оставил их одних.

Эта женщина.

Елена

Я изнывала.

Метаясь по простыням, что натирали разгоряченную кожу, никак не могла найти покоя. Каждая частичка во мне горела, опаляла внутренности и костром поджигала низ живота. Закусив простынь, я повернулась на бок и уставилась на дверь.

Ночь открывала порывы, делала нас бесстрашными.

Не нужно думать! Делай.

Я поднялась с кровати, перешагнула спящего Леона и, подняв с пола толстовку — брата, потому что та была слишком большой на моем теле, — вышла в коридор.

Босые ноги мягко ступали по паркету и довели меня до нужной двери.