Книга Укушенная, страница 76 – Джордан Стефани Грей

— Что за…?

Пальцы Сина вплетены в мои, и он успокаивающе, по-дружески, сжимает их.

— Надеюсь, ты знаешь разницу между вилками для креветок и вилками для салата.

— Не знаю, — говорю я глупо. Нервно.

Син смеётся, и смех этот звучит так искренне, так ободряюще, что я делаю шаг. Затем ещё один. Выражение лица Сина снова становится похожим на принца, но он не отпускает мою руку, пока мы официально не входим в Большой зал. А потом я остаюсь одна.

Через несколько секунд я встречаюсь взглядом с тремя десятками самых красивых и, бесспорно, опасных людей, с которыми я когда-либо имела несчастье быть рядом. Я делаю глубокий вдох. С дрожащими губами срываются эти слова.

Большой зал вполне мог бы стать моей собственной камерой пыток, обставленной как роскошный банкет. Длинные столы беспорядочно окружают массивный круглый стол, покрытый бархатными скатертями и сверкающий золотым серебром. Со сводчатого потолка свисают люстры, свечи из сладкого пчелиного воска мерцают между декоративными бронзовыми розами и шипами. На металлических ветвях сидят вороны, и мне требуется время, чтобы осознать, что они ненастоящие. Несокрушимые птицы щебечут и каркают сладким утренним пением, прежде чем громко взмахнуть крыльями и взлететь к следующей люстре.

Окна также заливают комнату естественным освещением, и лёгкий ветерок, похожий на весенний ветер, запутывается в моих волосах и затягивает меня всё глубже и глубже в комнату.

И запах — у меня урчит в животе, мой нос подёргивается, когда я улавливаю пьянящие ароматы соленого бекона, колбасы с фенхелем и пикантных яиц с травами, которые подаются к белоснежным тарелкам, ожидающим нас. Я никогда в жизни не была так голодна и готова броситься на стул и начать есть. К сожалению, единственное свободное место осталось за круглым столом, между Каликсом и Антуанеттой. Прямо напротив Эви и по диагонали от Синклера. Возможно, это худшее место в доме.

Я нерешительно занимаю его, моё платье задевает Каликса так сильно, что он отодвигает свой стул от моего. Я сердито смотрю на него, он отвечает мнетем же. И Антуанетта — она отодвигается от меня, используя свои густые светлые волосы как занавес, чтобы отделить нас. Надеюсь, завтрак пролетит незаметно. Я беру вилку, но Син качает головой.

— Нет, — говорит он пугающе монотонным голосом. Он берёт салфетку и расстилает её у себя на коленях, затем берет последнюю вилку справа от себя. — Есть правила, которых мы придерживаемся.

Боже. Я бы хотела повторить его слова или, может быть, напомнить ему о том, что было четыре секунды назад в коридоре, когда он держал меня за руку, и его прикосновение обжигало мою ладонь. Но его взгляд вспыхивает, и он хмурится, и я… я думаю, он раскаивается. Конечно, нет никакого способа быть уверенной. Не перед нашими сверстниками, а перед всем Большим залом, когда они наблюдают за нами. Наблюдают за мной.

В том числе и Королева Волков, которая сидит на стуле в стиле барокко за столиком на двоих в глубине зала. Место рядом с ней пустует, приборы нетронуты и покрыты пылью, а на её собственных тарелках лежат яйца всмятку и тосты с маслом. Она поднимает бокал в моём направлении, и, хотя я знаю, что это вино, — чувствую горьковато-мускусный запах перебродившего винограда, — оно похоже на кровь.