Онлайн книга «Укушенная»
|
— Ты слишком хороша, чтобы стоять здесь в одиночестве. Ты заслуживаешь восхищения. Мне не нужно оглядываться, чтобы знать, кто говорит. Жар обжигает мою спину, и он подходит ближе, пока наши тела не сливаются воедино, как два последних кусочка пазла. Мне так хочется прижаться к нему. Позволить мечтам о нашем совместном времяпрепровождении увлечь меня. Но… — Тебе не следует здесь находиться, — говорю я, не оборачиваясь. Син проводит рукой по моему затылку, откидывая кудри, и его прикосновение задерживается на моей обнажённой коже. О Боже. Он чувствуется так хорошо. Он всегда чувствуется так хорошо. Он кладёт другую руку на статую рядом со мной, и я замечаю вены, бегущие вдоль его запястья, его ловкие пальцы. Меня охватывает ледяной озноб, подозрительно похожий на страстное желание. — Смотреть на тебя сегодня вечером — пытка, — шепчет он мне на ухо. — Мы не разговаривали несколько недель. Я был несчастен. — Мы же договорились, — возражаю я. — Однажды вечером, помнишь? И это несправедливо. Несправедливо, что именно я должна напоминать ему об этом, когда больше всего на свете хочу поцеловать его. У меня были недели, чтобы вспомнить ту ночь. Его руки, губы, язык. Недели, чтобы вспомнить его мрачные слова поклонения, мыльные пузыри на нашей коже, нежность и обожание, с которыми он заботился обо мне. Я люблю его. Я люблю его, и это разрушает мою жизнь. — Я чувствую себя капризным, — говорит он, будто этого достаточно для объяснения. — Как подобает принцу. — О, конечно, — соглашается он с тихим смешком. Этот звук проникает мне в душу, и я вздрагиваю. — В конце концов, я должен давать людям то, чего они хотят. Слово «хотят» жёстко встаёт между нами, и я напрягаюсь под его напрягшимися мышцами. — А что, если я приглашу тебя на танец? — шепчет он, и я представляю, как его бордовый взгляд становится жарче и ярче в темноте. Слава богу, мы стоим на окраине леса. Славабогу, нас больше никто не видит. — Гипотетически, конечно. — Я бы сказала «нет». — Мой голос срывается, когда его рука скользит по моей спине. — Гипотетически. — Что, если я скажу тебе, что за всю историю нашего мира никто не был так прекрасен, и я могу умереть, если больше никогда к тебе не прикоснусь? — Я бы сказала тебе, что прямо сейчас ты прикасаешься ко мне. Син прищёлкивает языком. — Это чисто гипотетически, дорогая. — Его рука обхватывает мои ягодицы, а пальцы впиваются в мою плоть. Это мучительно, и мои ноги дрожат от желания. Я хочу повернуться. Я хочу поцеловать его. Я хочу прикоснуться к нему. Я не могу. — Ты портишь вечеринку, — бормочу я. — Я прекрасно проводила время, пока не появился ты со своей раздражительностью. — Не лги мне. — Как будто ты можешь сказать. Пауза. Вдох. — Я всегда могу сказать, Ванесса. Это ты. Это ты. Это заявление — и стоящие за ним чувства — разрывают мне сердце. Я оборачиваюсь. Глупо. Глупо. У Сина перехватывает дыхание, и я заставляю его отойти подальше в тень деревьев. — Для принца ты такой… — Красивый? — спрашивает он. — Лихой? Обходительный? — Тупой. — Я прижимаю руку к его груди, и он хватает меня за запястье, удерживая на месте. Наши сердца бьются в унисон. Я прижимаю его спиной к твердому стволу дуба, и он лукаво ухмыляется. — Если это моё наказание, — он обхватывает меня рукой за талию и притягивает к себе, — пусть будет так. |