Книга Укушенная, страница 177 – Джордан Стефани Грей

* 7 футов = 2,13 м

Выругавшись, Каликс топает к чёрной занавеске, отделяющей бар от туалета. Как только он исчезает из виду, хватка Сина усиливается. Я даже не успеваю спросить его, что происходит, как он спрашивает:

— Ты видела своего отца? — Его голос излучает самообладание и абсолютную трезвость.

Он не пьян. Но он в баре.

Почему?

Я качаю головой, быстро моргая, чтобы избавиться от замешательства.

— Он… он был на дежурстве, а Каликс управлял внедорожником как гонщик Формулы-1, чтобы добраться до тебя. Мой отец остановил нас. — Я отпускаю его руку и отступаю на дюйм. — Почему ты здесь, Син? Почему рука Каликса начала разлагаться? — Мой голос срывается. — Я думала… я думала, ты умираешь.

Лицо Сина вытягивается, и он бросает взгляд на чёрную занавеску, прежде чем встать. Убирая волосы с моего лица, проводя ладонями по моим щекам, он говорит:

— Мы не можем говорить об этом здесь. Я обещаю, что со мной всё в порядке. — Но… нет. Раскалённая добела комета взрывается у моих рёбер. Он лжёт.

— Син…

Его затуманенные вином глаза сужаются, и я… я чувствую это. Медный запах боли. Кровь. Он пытается отстраниться от меня, но я цепляю пальцем воротник его рубашки и оттягиваю его назад. Син резко выдыхает, когда я показываю глубокий порез, багровеющий над белой костью его плеча. О мой Бог. При виде этого у меня резко, неистово скручивает желудок. Серебро. Это должно было быть нанесено серебром. Он… он мог бы…

Однако Син одёргивает рубашку, словно это всего лишь порез от бумаги.

— Не сейчас, — говорит он. — Здесь небезопасно.

Правда.

Но я оглядываюсь в поисках объяснения, почему. Бородатые мужчины вернулись к своим кабинкам и разговорам. Бармен протирает свою вечно грязную стойку. Каликс в туалете. Почему?..

Син отступает на шаг, его руки убираются от меня в мгновение ока.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — произносит девушка, и моё тело мгновенно наполняется ужасом.

Я застываю и отказываюсь оборачиваться.

Стук каблучков по песчаному полу становится всё громче и громче, словно начинающийся вой сирены, предупреждающей о торнадо. Эвелин Ли приближается к Сину, держа в руке стакан, наполненный какой-то густой зелёной слизью, и смотрит на меня с ненавистью тысячипылающих солнц.

— Меня не было три минуты, а она уже здесь? — Эви тычет стаканом Сину в грудь. — Прими своё проклятое зелье. Надеюсь, это больно.

— Ты ранишь меня, Эви, — сухо говорит Син, хотя тут же втирает слизь на своё плечо. Рана… закрывается. Именно так. Я хмурю брови, а Эви закатывает глаза. Положив руку на высокую талию своей чёрной мини-юбки, она втискивается между мной и Синклером.

— Какое интересное совпадение, что я встретила тебя здесь, Ванесса, — говорит она приторно-сладким голосом. — Это твоё любимое местное развлечение? — Она оглядывает грязь, запыленность и копоть вокруг. — Это определённо похоже на место, которое ты часто посещаешь.

Син отодвигает её в сторону, пусть всего на сантиметр, и выдавливает из себя смешок.

— Дамы, как бы мне ни нравилось, что вы обе ссоритесь из-за меня, я действительно должен потребовать, чтобы вы расслабились. В конце концов, мы находимся в спокойном месте. — Он лучезарно улыбается, будто это не самая большая ложь, которую он когда-либо говорил. Эви прищуривает свои покрасневшие глаза, глядя на него.