Книга Укушенная, страница 16 – Джордан Стефани Грей

Когда я заканчиваю, а она умывается, я роюсь в своей сумочке. Достаю батончик мюсли, а за ним и перцовый баллончик.

— Что думаешь? Перекусить, чтобы перебить алкоголь, или баллончик, чтобы обжечь глаза и заставить забыть, что эта ночь вообще была?

Её голос снова становится хриплым и нормальным.

— Думаю, что баллончик может произвести противоположный эффект.

— Вполне справедливо, — я кладу его на место своего перочинного ножа. — Как насчёт бесплатной лоботомии?

Она стонет и выпрямляется, покачиваясь на ногах и хватаясь за меня, чтобы удержать равновесие. Я роняю сумочку на землю, чтобы подхватить её.

— Все из школы видели? — спрашивает она, уткнувшись лицом мне в плечо. Это звучит как мольба о пощаде.

— Вряд ли всё. Учителей там не было, — замечаю я с лёгкой улыбкой.

Она стонет громче, обхватывая голову руками.

— Я больше никогда не буду пить.

— Конечно, конечно, — я провожу дрожащей рукой по её волосам. По моим щекам текут слёзы, но я не показываю ей их. Я просто рада, что с ней всё в порядке. Я рада, что драка не стала хуже. Но я не могу сказать ничего из этого, не расстроив её. В данный момент моим единственным желанием является всё исправить. Доставить её домой в целости и сохранности.

— Я серьёзно, — хнычет она. — Я… я не знаю, о чем думала. Я никогда раньше не дралась. А у этой сучки ногти были чертовски острые. — Она касается пальцами отметин на щеке и шипит. Я чувствую жжение, будто это моя собственная боль, стук моего сердца отдаётся в ушах. Эта ночь могла закончиться намного хуже.

— Ты пыталась защитить меня, — говорю я, заставляя себя говорить нормальным голосом. Заставляя себя не обращать вниманияна пот, выступивший на её коже. Кровь запеклась возле её уха. — А ещё ты была очень пьяна. И раздражительна.

— Прости, Несс, — рыдания сотрясают её хрупкое тело. — Я чувствую… у меня так сильно болит грудь. Я будто не могу дышать. Мне так жарко…

— Это адреналин. Твоё тело в шоке. Как только началась эта драка, это было похоже на… ты словно испарилась, — я с трудом сглатываю. Она дрожит, и её кожу всё ещё лихорадит. Может быть, это не только из-за жары. Может быть, что-то не так. Действительно не так, и…

Нет. Я не могу так думать. Не сейчас. Если я не смогу держать себя в руках, то и она не сможет.

— Они это заслужили, — Селеста отстраняется и задирает подол рубашки, чтобы вытереть глаза, прежде чем сесть на бордюр. Всё её тело напрягается. — У тебя всё ещё кровоточит колено.

Я сажусь рядом с ней, кладу руку ей на плечо, потому что не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к ней. Чтобы не утешить её.

— Всё в порядке. Я даже не чувствую.

Некоторое время мы сидим в тишине. В конце концов, её дыхание выравнивается. Её щеки бледнеют, румянец сходит с них. Это снова Селеста — просто Селеста. Большие карие глаза находят мои в темноте.

— Я хотела защитить тебя.

— Знаю, — я прижимаюсь к ней головой, в моей руке тяжёлый и холодный нож. — Я думала о том, чтобы убить её. Когда она ударила тебя, я подумала о том, чтобы самой сразиться с ней.

— Это потому, что ты упрямая и преданная, и… и мы — сёстры, — говорит Селеста. — Ты ведь знаешь это, правда? Ты единственная семья, которая мне когда-либо нужна. Ты для меня семья, Ванесса Харт.

— Ты для меня тоже, Селеста Уорд. Навсегда.