Книга Царица Теней: возвращение Персефоны, страница 15 – Инна Ласточка

— Но как… — она пыталась оправдаться, найти лазейку для себя, — как они узнают, что именно я стала причиной освобождения преступника?

Взгляд Аида стал внимательным.

— Тебя не готовили? Ты и понятия не имеешь об истинном положении дел, да? — он вгляделся в неё и тихо рассмеялся. — О, да! Так и есть. Ты даже не всё ещё вспомнила… Цепи солнечной энергии, сковавшие меня, были связаны божественной нитью с зерном твоей души. Никто, кроме тебя,не мог бы их разрушить… Никто.

Словно из глубины веков прозвучали слова Мойр, которые, казалось, навсегда выпали из её головы: «в горе и гневе Деметра потребовала от Зевса убить Аида, но оказалось, что лишь рукой Персефоны возможно избавиться от Владыки Мёртвых». Лине вдруг стало трудно дышать, она сделала шаг к воде, пошатнулась, наступила на платье и упала бы, если бы Аид не подхватил её. От него неожиданно приятно пахло. Запах высушенных цветов смешивался с ароматом холодной зимы, словно Лина открыла дверь в снежный февраль — аромат забытого в снегу букета, который успеваешь поймать за миг до того, как дыхание перехватывает от леденящего душу мороза. Лина замерла в объятьях Аида на несколько секунд, а затем пришла в себя и оттолкнула его, собираясь закончить этот неприятный разговор, но цепкие пальцы обхватили её запястье и дёрнули обратно.

— Прости, но я не сказал, что собираюсь тебя отпустить.

— Что?

— Ты идёшь со мной. — Аид притянул Лину ближе, щёлкнул пальцами перед её носом, усыпляя, и исчез в тёплом ночном воздухе Афин, пока ничего не подозревающие боги и полубоги развлекались, окутанные магией Диониса и его нимф.

______________________________________

*Ихор — кровь богов.

*Гостеприимный господин — одно из имён Аида, наряду с «Подземный Зевс» и «Повелитель душ».

Между Тартаром и Элизиумом, где бескрайние болота покрывает зеленовато-белый туман, в окружении фруктовых садов, которые так бережно хранит старый Асклаф, возвышается дворец из чёрного золота. Башенки, колонны, орнаменты и арки чернеют на фоне огненно-алого неба, поблёкшего от дыма и пепла. Только древние боги, рождённые детьми Хаоса, могут входить сюда без страха, но даже они не смеют нарушать покой Владыки Мёртвых… Никто из тех, кто избрал царство Теней местом своего существования, не желает разочаровывать его, и никто не преступит границы его владений без спроса.

Утром — когда в этом месте приходит утро — зеленовато-белый туман клубится сильнее, Харон высаживает на берег последнюю на сегодня группу теней и отправляется отдыхать, а в небе появляется филин. Он стремительно облетает царство от Тартара до Элизиума, от берегов Ахерона до мертвенно-тихого Стикса, и стрелой ныряет в гранатовые деревья дворцового сада, где касается листьев и мягко опускается на траву уже человеком — мужчиной преклонных лет. Асклаф* снова при деле, он не только садовник, но и тот, кого Аид отправляет следить за порядком, осматривать владения и доносить ему. Асклаф не спешит отчитываться перед Владыкой, сейчас Аид занят, ему не до получения отчётов. Он только вернулся, и многие дела требуют его личного вмешательства, особенно те, которые связаны с его младшим братом Зевсом.

В тронном зале бродят неясные тени, шёпоты, взывающие из клубящихся облаков тёмного морока, царский трон стоит на возвышении и словно парит над полом, окутанный туманом, средь колонн, уходящих стрелами куда-то в бескрайнюю даль потолка. Тишина и шорохи. Всё это обычно навевает на ожидавших Аида гостей смертельный ужас и отчаяние, каких они не испытывали за всю свою жизнь. Никто не рискует приходить сюда лично, если в этом нет какой-то особенной нужды, но только не Гермес. Он рад вернуться, и лучи его задора рассеивают туман. Шорохи и шёпот исчезают без следа, ощутив дерзкую и яркую ауру Вестника Богов. Гермес не только посланник Олимпа, он проявление воли Зевса, отражение его дум и желаний, преданный своему делу и в то же время свободный как полёт мысли.