Книга Вечность не предел, страница 198 – Кейси Эшли Доуз

Шотет умер двадцать лет назад – то есть в тот же год, когда меня похитил. Но если он скончался – то от кого тогда увезли меня родители на ранчо, стараясь «спрятать ото всех»? Причем здесь все, если у моего похищения был вполне конкретный человек?

И почему даже после его смерти они чего-то настолько остерегались, что оказались согласны бросить к чертям свои карьеры и поселится в пригороде?

У них было блестящее будущее – и только действительно существенная причина могла заставить поставить их на нем крест. И вряд ли обычная паника могла бы послужить такой причиной.

И более того – все это произошло двадцать лет назад. Почему мама так боится и считает, что нечто плохое может повторится и сейчас? Когда все потомки Шотета (включая самого похитителя) давно мертвы?

Почему она совершенно ничего мне об этом никогда не рассказывала, черт возьми?!

Почему я только в 25 лет узнаю (и то тайком), что, оказывается,меня похищали, когда мне было 5! И что такого произошло там

(..что ты сделала со стариком шотетом?! расскажи мне!..)

такого, что он умер в тот же год (спасибо Лео, я не верю в совпадения), когда и похитил меня? И оставил мне часовню? Ребенку, которого похитил?

Что произошло тогда, двадцать лет назад?

И почему она до сих пор, все еще не хочет мне ничего рассказать – и более того, запрещает это делать и Дугану?

Но зато теперь я понимаю, что выбивать из нее объяснений бесполезно. Максимум получу красивую ложь. Потому лишь улыбаюсь и киваю на пирожные, как последняя дура, забывающая, подобно рыбке, все, что происходило далее трех секунд назад:

– Уже принесли заказ тети Марго. Вот это пирожное очень вкусное.

Мама как-то отстраненно кивает, и, немного подумав, просит меня:

– Дженна, пообещай, что ты будешь осторожной.

Перестаю жевать и вкрадчиво уточняю:

– А чегомне следует остерегаться, мам?

Она как-то рассеянно разводит руками:

– Да ничего. Просто в общем. На земле много злых людей, и многие желают поиграть на наивности других. Просто не позволяй им сделать этого с собой. Не позволяй использовать себя. Точно знай, чего именно ты хочешь и не..

– Мам, я тебя не понимаю, хотя, видит бог, очень хочу. О каких людях конкретно идет речь?

Но мама в ответ бормочет что-то невнятное и, с совершенно абсурдной улыбочкой берет предложенное пирожное. Надкусывает его и блаженно прикрывает глаза:

– Ты права, Дженна. Оно и правда очень вкусное.

Конечно, самый момент возмутиться и потребовать «прекратить этот цирк», но что это даст? Если загнать в угол человека, который не намерен открывать правды, и потребовать объясниться – он просто начнет филигранно лгать, только и всего.

Тогда какой смысл?

Потому остаток нашей встречи проходит будто бы в каком-то фрик-шоу. Мы смеемся, разговариваем обо всякой ахинее, включая разнообразие пирожен, их вкусовые особенности и даже доходим в конце до погоды Лэствилла. Обе прекрасно изображаем, что нас совершенно ничего не тревожит.

Маму то, о чем она мне не хочет говорить. Меня то, что я все равно частично в итоге услышала.

Мы разыгрываем этот спектакль до крайней минуты, когда мне уже надо выезжать, чтобы, учитывая время поездки до замок, успеть к встрече с мэром. Последние полчаса к нам уже присоединяется и Марго, потому мама не замечает (или делаетвид, что не замечает) когда минут через десять после моего звонка к крыльцу кафе подъезжает машина Лео.