Книга Служебный Роман, страница 27 – ТиссОль

За что он так со мной? Почему не ушёл, если у него там была семья? Врун! Семьей называл меня, а сам… Интересно, а папа знал или нет? Я никак не могу набраться смелости и спросить, потому что если и он «Брут», то даже и не знаю, как потом жить.

Меня опять накрыла тихая истерика. Я уже привыкла беззвучно выть у себя в комнате, чтобы не беспокоить папу. Сколько я слёз пролила за это время? Можно было бы ими заполнить небольшое море. Сначала это были слёзы горечи, потом обиды и разочарования. А теперь я просто рыдала тихо в подушку, чтобы выплакать весь негатив, чтобы не думать о плохом, чтобы ….

Мои рыдания были прерваны сначала негромким, а потом и более настойчивым стуком в дверь. Я даже знала, кто это так настукивал, прерывая мои рыдания.

Я наспех вытерла слёзы, подошла к двери и спросила Романа, что ему было нужно. Не знаю почему, но у меня не было сомнений, кто стоял с той стороны двери. На мои заверения, что всё хорошо и я хотела бы побыть одна, он ответил, что не уйдет пока сам в этом не убедится. И что ему неймется!

Несильно приоткрыв дверь, попыталась, не показывая лица, сказать, что все хорошо, но он бесцеремонно вошёл, одновременно спрашивая разрешения и отстраняя меня от двери, не дождавшисьответа.

- Роман, со мной действительно всё хорошо и не надо меня контролировать.

- Я вижу, как все хорошо. А про контролировать…. Почему вы не позвонили Михал Фёдоровичу и не сообщили, что мы доехали и всё хорошо? Он звонит, беспокоится, а вы даже не отвечаете.

- Ой, я совсем забыла и телефон не слышала… - почему-то оправдываясь как девчонка, залепетала я, вытирая еще сильнее побежавшие слёзы.

А он по-хозяйски взял меня на руки, прошел в комнату, сел на кровать усадив меня себе на колени, погладил по голове, как ребенка, слегка склоняя мою голову себе на грудь и сказал:

- Лучше всего рыдается на большой и широкой груди. На большую и широкую я вряд ли подойду, да и не претендую, но … за неимением лучшего – так и быть рыдайте на чем есть.

Не знаю, что на меня нашло, но, словно ждала этой отмашки на «старт», и едва он закончил свою фразу, я как по команде разрыдалась. Да, вот так вот – прямо в голос. Никогда ничего подобного у меня не было, да я бы и не позволила себе такую слабость, а тут…

Наплакавшись вволю и выплакав все свои тревоги и сомнения, я так и заснула у Романа на плече. Проснулась, как не странно, довольно рано и полностью отдохнувшей, и полной сил для встречи с адвокатом. Роман лежал рядом со мной на одной кровати, повернувшись ко мне лицом, и я, пользуясь тем, что он спал, решила внимательно его рассмотреть.

Вблизи, расслабленный во сне, не считая небольшой складочки озабоченности на лбу, с упавшей на него светлой завитушкой волос, он выглядел как подросток. На худом лице с впалыми щеками отчетливо были видны россыпи мелких веснушек, на скулах проступала тёмно-рыжая щетина уже хорошо отросшей бородки скрывая шрамы.

Раньше я так просыпалась только с Юркой. Он открывал глаза, сонно улыбался и тянулся за утренним поцелуем. Всё это было так недавно и так давно. А теперь вот …

Мне почему-то захотелось убрать эту рыжую завитушку со лба, и я потянулась рукой. Моя рука еще даже не коснулась волос, как была перехвачена быстрым и крепким захватом. Таким быстрым, что я даже не успела испугаться. Я перевела взгляд с руки, которую он тут же отпустил, на его лицо. Он пристально смотрел на меня своими голубыми глазами из-под слегка опущенных ресниц. Он что, всё это время наблюдал за мной? Видел, как я его рассматриваю? Осознав это, не зная почему, я покраснела как девчонка.