Книга Просто поцелуй..., страница 11 – ТиссОль

Вернулась домой я уже к вечеру. Нужно было проходиться и успокоиться, чтобы прийти домой без отпечатка случившегося на лице.

Я зашла в квартиру, где всё было, как и раньше, как всегда. Только такого уже больше не будет. Всё было уже не так, потому что случилось то, что всё изменило. И это «простоничего» незримо присутствовало и давило, всё изменяя на до и после.

Тимка уже был дома в своей комнате и лишь выглянул в приоткрытую дверь, чтобы увидеть, что я пришла. Я разделась, зашла в ванную комнату, посмотрела на припухшее от слёз лицо, сняла макияж, умылась, переоделась и пошла готовить ужин. Затем позвала сына за стол.

Странно, но он не спросил, где отец и почему мы не ужинаем все вместе. Что ему ответить я не знала, поэтому даже была рада его не любопытству. Может он уже в курсе? Но, судя по обычному разговору о школе, домашке и «поиграть чуть-чуть», ещё нет. Или просто не хотел об этом говорить? Я тоже решила отложить неприятный и непростой разговор до прихода Игоря. Он в эту ночь домой так и не пришёл. Где он был – вопрос риторический. Я даже думать об этом не хотела, потому что была уверена где.

На следующий день утро прошло, как и обычно. Игоря за завтраком не было, потому что дома он не ночевал. И это был первый и единственный раз его ночного отсутствия дома за всю нашу семейную жизнь. Ни звонков, ни сообщений. Странно, но и в этот раз сын не спросил, где отец.

Знал или о чём-то догадывался?

Отработав как обычно, возвращалась домой, зайдя по дороге в магазин. Тимка придет позже, у него сегодня тренировка, на которую он ходил после занятий в школе. Он должен вернуться часа через два. Обычно по пятницам они возвращались домой примерно в одно и тоже время с мужем. Но сегодня меня дома ждал сюрприз. Войдя в квартиру, заметила вчерашнюю одежду мужа, снятую и разбросанную прямо на полу в прихожей. Бегло осмотрела прихожую на наличие чужих вещей.

Нет, на полу валялись только вещи Игоря. Сначала, войдя и увидев весь этот бедлам, я подумала, что он привёл сюда свою страстную «ничегострашного», но, к счастью, её тут не было.

Войдя на кухню, увидела раздетого до трусов Игоря, сидящего за столом с почти пустой бутылкой коньяка и недопитым стаканом. Он посмотрел на меня осоловелым взглядом обозлённого побитого щенка.

— Аааа, любимая верная женушка наконец-тоявилась. Ну, садись, поговорим. Расскажи мне о своём хахале. И давно это у вас? А я как дурак впахиваю! Всё для семьи, всегда с семьёй! А как оказалось я и не один! Жаль, шапок я не ношу. Может и заметил бы тогда, что они на рога не налезают.

Я так и осталась стоять у входа в кухню, прислонившись к дверному косяку. Хотелось сказать, что я, хоть и ношу шапки, но ничего не заметила, а потом решила не усугублять, да так ничего и не сказала.

Он взял бутылку, пытаясь вылить остатки коньяка в стакан, а затем залпом осушив его, с грохотом поставил на стол, поморщившись не то от горечи, не то от громкого звука. Его правая рука с запекшейся кровью на сбитых костяшках была опухшей.

— Игорь, скоро Тимка вернется, и я не хочу, чтобы он тебя видел в таком состоянии. Иди в душ и ложись спать. Проспишься, а завтра утром мы поговорим.

— Поговорим? Расскажешь сыну, как ты сосалась со своим хахалем у всего города на виду?