Книга Проснуться однажды, или Всё началось с измены., страница 152 – ТиссОль

Разобрав баррикаду из мебели перед дверью большой комнаты и открыв её, я увидела взволнованную служанку.

- Нисса, что такое случилось, что ты меня будешь ни свет, ни заря? – сонно произнесла я, стараясь не очень сильно показывать моё недовольство из-за столь ранней побудки.

- Гранда, Ганька опростевается! Вы же сами просили, чтоб сразу звать, как у неё начнётся, - как всегда скороговоркой отстрелялась моя служанка. – Да и уже день давно, а ни свет, ни заря были ещё вчера, - недовольно добавила она.

Я уже было хотела поставить зарвавшуюся горничную на место, как до меня наконец-то дошёл смысл сказанного ею.

- Ганька, что, рожает? – удивлённо спросила я, намереваясь бежать в её комнату, чтобы ничего не пропустить.

Как проходят роды, я примерно знала, хоть и никогда не видела. Даже в интернете не смотрела. А зачем? Если уж самой не представилось случая родить, то… Зачем душу травить, глядя на страдания других счастливец.

- Гранда Лизабель, куда! – остановила мой порыв Нисса. – Давайте я вам помогу одеться, не в ночной же рубахе бечь через весь замок!

И то правда, зачем же пугать замкочадцев моим исподним. Хотя, светлую льняную пижамку, состоящую из не очень широких штанишек и рубашки с длинными рукавами, сложно назвать исподним, но от вида такого одеяния хозяйки, увидевшие меня, вряд ли придут в восторг. Поэтому я кое как заправила косу, накинула тёплый длинный халат и надела высокие меховые домашние тапочки.

Когда мы вошли в комнату, где на кровати спокойно лежала Ганька с закрытыми глазами, а у её изголовья сидела Верейя, положив свои ладони ей на виски и глядя на лицо, то я подумала, что роженица умерла.Уж очень вся эта картина была какой-то нереальной.

- Силу духа собери и ребёнка отпусти, - повторяла с нарастающей громкостью Верейя.

И когда её голос дошёл до самой высокой громкости, по-моему, в музыке это называется крещендо, Ганька как-то вся подобралась и не то выдохнула, не то выкрикнула, и я увидела показывающуюся тёмную головку. Ребёнок спокойно выходил, а роженица ни тужилась, ни кричала – ничего! Просто откинулась на подушку как-то странно дыша, вернее выдыхая, и с каждым выдохом всё больше и больше появлялся ребёнок.

Затем Верейя подошла, уже держа в руках не то рушник, не то какую-то ткань, в которую и приняла ребёнка, который не издавал ни звука. Затем она его приподняла и шлёпнула по маленькой попке, словно подталкивая в новую жизнь и произнесла:

- Дыши, живи, ты рождена …, - затем она посмотрела на Ганьку, которая отвернулась, чтобы не смотреть на ребёнка, а потом на меня. А я смотрела на всё это, улыбаясь как ненормальная, словно это я сейчас родила, даже не замечая, как тяну руки к этому ребёнку.

Такого я ещё не видела. Это было ещё большее чудо, чем то, которое меня сюда занесло.

- Дыши, живи, ты рождена и гранде Лизабель отдана, - закончила свою речь Верейя, передавая мне в руки ребёнка, который тут же завозился и тонюсенько заплакал.

А я стояла, еле держа красный, сморщенный и ещё не обмытый живой комочек, не зная, что делать.

- Давайтека её мне, гранда. Я сейчас сделаю всё как надо и покормлю, а потом уже вы её подержите, - проговорила не понятно откуда взявшаяся Светлана.

Как прошёл и чем закончился этот день, как и то, что происходило в замке, я не замечала, летая где-то в своих мыслях. Никак не могла отойти от увиденного. Надо же как всё просто! Я не заметила никакого намека на боль на лице Ганьки, только какое-то безразличие и отстранённость. Странно. С такой-то эпидуралкой я хоть десяток родить готова – с радостью! И всех их буду одинаково ждать и любить! А Ганька? Это же её ребёнок! Мда, мне такого не понять.