Книга Я попала в Запендю!, страница 135 – Маргарита Преображенская

– Я не малыш, а леший! – важно отозвался мальчонка и, выпростав правую ногу из земли, продемонстрировал мощные корневые отростки, прежде чем шагнуть ко мне.

– Леший! – прошептала я.

– Ну да! – улыбнулся мой маленький собеседник. – Лёшей кличут!

– Как же ты тут появился, Лёша? – поинтересовалась я, подивившись слишком уж современному имени для местного древнерусского сказочного лешего.

– Пророс, – со знанием дела пояснил мальчонка. – Мы, лешие, так пределы свои наследуем, когда срок приходит: молодые побеги могут даже сквозь миры по ветвям Мирового Древа проникнуть! А ты, тётушка, разве меня не признала?

– Ты – сын Велемудра?! – радостно воскликнула я.

– А то чей же?! – весело усмехнулся мальчонка. – Папаня с маманей привет тебе шлют и меня в придачу! Ты не думай, я самостоятельный уже, нянчиться со мной не надо! Я помогать тебе буду! Вот!

Он подошёл к грушам и коснулся рукой ствола одной из них, будто напитав его жёлто-зеленоватым сиянием, которое наполнило неизвестной силой листья, а затем и плоды.

– Ты же молодильные груши создать хотела? – спросил он. – Вот и маманя просит ей отросточек послать!

– Ну… почти, – кивнула я, с нежностью погладив его по голове.

Вот и в лес пришёл настоящий хозяин! Всё возвращалось на круги своя! Конечно, мне было интересно всё, что связано с его родителями!

– Как Велемудр ощущает себя в новом теле? – спросила я. – Освоился?

Мне было всё ещё тревожно за лешего: попасть в чужой мир, где люди так неуважительно относятся к природе – это тяжёлое испытание!

– Я тебе покажу! – улыбнулся Лёша. – Закрой глаза!

Я выполнила его требование, а юный леший коснулся ладошкой моей головы, словно передавая мне кусочек воспоминаний своего отца. Я увидела, как Велемудр приходит в себя в больничной палате и выдёргивает иглу капельницы и трубки, повергнув в шок реаниматологов.

– Что же ты сделала?! – кричал он тогда, как раненый зверь, видимо, имея в виду меня.

Врачи были одновременно поражены неожиданным выздоровлением безнадежного больного, а с другой стороны, испуганы они были не меньше, их пугала яростью и странным жёлто-зелёным блеском в глазах пациента.

К счастью, леший быстро понял, что вести себя неадекватно в чужом мире – не лучшее решение. Через несколькоминут Велемудр уже степенно беседовал с врачами, попутно разглядывая в зеркало вновь обретённое тело. Невозможно описать, какое это тяжёлое испытание, когда совершенное существо высшего порядка попадает в человеческую оболочку! Это – как попасть в тюрьму, без надежды на освобождение. Велемудр чувствовал, что от его прежнего могущества настоящего лешего остались жалкие крохи: сказалось и сражение с отростками корня зла, и влияние искажений, и внезапный прыжок из тела в тело сквозь разные миры.

Теперь он уже не был тем сверхъестественным существом, которое одним мановением руки могло заставить людей трепетать от восхищения и ужаса перед созидательной и разрушительной составляющей сил природы. Но у вочеловечившегося лешего была надежда на то, что в этом мире находится и его возлюбленная, а значит, можно было и потерпеть некоторые неудобства, ведь часть сил по-прежнему оставалась при нём.

Требовалось осмотреться и найти Ягу, не привлекая внимания окружавших его людей. А сделать это было совсем непросто, ведь Велемудр не знал местных порядков, а главное – он не знал, как выглядит в этом мире его возлюбленная! Я очень пожалела о том, что не рассказывала ему о своей прежней внешности. Велемудру известна была только одна примета: ключ, который Яга носила на шее как украшение – тот самый экземпляр, который я когда-то вырвала у неведомой силы в заброшке. Велемудр нашёл очень изящное решение. Я увидела, как он после выписки из больницы отправился в окрестный парк (благо, такой находился как раз рядом с больницей) и устроился на скамейке в самой глухой и заросшей его части. Редкие прохожие могли наблюдать, как к симпатичному крепкому парню стаями слетаются птицы, слушая его тихий шёпот. Благодаря этому птичьему паломничеству у скамейки, где сидел парень, постепенно накопилось несметное число воробьёв и синиц, а ещё ласточки, канарейки, соловьи и жаворонки; даже затесались пара уток, сова и один попугай, видимо упорхнувший из домашней клетки.