Книга Я попала в Запендю!, страница 126 – Маргарита Преображенская

Ванадий рассмеялся, но в его смехе было больше горечи, чем торжества.

– Он ненавидел меня с самого рождения, хотя я ни в чём не виноват перед ним, и на месте моей матери ни дня не оставался бы с этим недалёким, напыщенным лжецом, не способным вызвать ничего, кроме презрения! Я знал, что он неизмеримо ниже меня. И я мог бы занять его трон, но это слишком мелкий масштаб для такого, как я! – В его голосе звучала холодная ярость, пробуждавшая во мне желание немедленно вмешаться, ответить, но Воронесса своим внимательным птичьим взором разглядела замаскированные арбалеты, направленные в нашу сторону: одно неверноедвижение или звук – и выстрела не миновать. Возможно, Ванадий и рассчитывал на то, что у меня лопнет терпение.

– Я стал замечать искажения задолго до того, как о них догадались люди. Я знал, что влияние искажений породило татей и изменило сущность фей, только я оставался неизменным, наверное потому, что был до краёв наполнен тьмой одного желания: вырваться из привычного болота к вершинам! – Горечь, сквозившая в каждом его слове, только усиливала сказанное.– В одну из ночей, когда я слушал темноту, меня потряс зов. Это была иная сущность, странник из другого мира, известный вам как Кадваладур. Он ослабел в своих скитаниях и не мог найти пристанище, а мне сразу стало ясно, как использовать его неуёмную жажду создавать в своих целях и завладеть ключами, раскиданными по мирам! Он сделал бы всю грязную работу, а я добрался бы до трона, достойного меня! – Ванадий сжал кулаки, и добавил: – Всё бы сработало, если бы не скачки из тела в тело – запрещённый приём ряженых орков и примкнувших к ним старух с костяными ногами!

Мне захотелось запустить ему по лбу шишкой, но слой мерцающей материи хорошо защищал Ванадия от всех возможных шишек.

– Пока вы выясняли отношения, я потерял драгоценное время свободного открытия порталов, и теперь их придётся открывать принудительно. А для этого нужны силы, которые можно купить только с помощью жертвы! – продолжал Ванадий, занося кинжал над Дубыней. – Я хотел принести жертву заранее на княжеском дворе, во время суда над Остромыслом, напитавшись силой его смерти, но снова не сложилось.

Так вот какой обряд затеял Ванадий тогда и князя с Кадваладуром на это подбил! А я-то ломала голову, пытаясь понять, в чём дело!

– Ну давай! – Воронесса ткнула меня в бок.

– Что «давай»?! – спросила я.

– Заклинание против него! – потребовала Горислава, подняв на меня глаза, полные слёз.

Я нахмурилась. Хорошо сказать – «заклинание», а в голову не приходило ничего!

– Влюблённым – любовь, писателю – повесть, а Пупсу – проснувшаяся совесть! – торжественно прошептала я над чашей с догорающими волосами.

Феи, решив активизироваться вместе с моим «заклинанием», образовали нечто вроде движущейся спирали над головой королевича, направив на него одновременный удар своих волшебных палочек. Выглядело это красиво, но не убедительно, ведь феи сейчас сильно подобрели ивряд ли могли причинить Ванадию ощутимый вред. Впрочем, вскоре я убедилась, что не права.

– Смотрите! – проговорила Воронесса.

Ванадий начал двигаться, как в замедленной съёмке, а кинжал в его руке, неожиданно трансформировался в букет полевых цветов. А чего ещё ожидать от добрых фей? Но радоваться было рано! То, к чему взывал Ванадий, кажется, пришло на его зов. Костры вспыхнули, внезапно выплюнув столбы пламени, пронзившие тёмные небеса. Феи с визгом бросились врассыпную, а в тёмной вышине начало клубиться мерцающее фиолетово-чёрное марево, похожее на беснующийся туман. Оно стремительно опускалось вниз, будто желая накрыть сбой поляну, ограниченную кострами. Горислава сжала кулаки в бессильной ярости.