Книга Мурный лохмач, страница 35 – Маргарита Преображенская

В тюрьмах, да и вообще во всём Потустороннем Париже было непринято называть истинные имена, потому что, узнав истинное имя, некроманты могли причинить любому весьма ощутимый вред. За каждым обитателем потусторонья тянулась призрачная цепь, не дававшая ему пересечь грань между живыми и мёртвыми. Преодолеть тяжесть этих оков могли только оборотни, выходившие на охоту каждые пятьдесят лет, и те, у кого было достаточно дыханий и биений, чтобы выбраться с того света. Некроманты могли использовать цепи для ловли преступников и пыток.

Принц рассказал ему, что уже потерял счёт дням своего заключения. Когда-то он был победоносным воином, но проклятие Люрора де Куку обрекло его на вечное прозябание между жизнью и смертью в образе скелета. За неосторожное высказывание против несправедливых порядков и засилья некромантов Его Высочество попал на ярус пыток, но вместо этих самых пыток, которым подвергли всех, кто был в камере вместе с ним, о принце надолгозабыли, а теперь неожиданно перевели в долговой сектор якобы в рамках уплотнения помещений.

– Значит, нас свела сама судьба! – сделал вывод Базиль. – А не было ли среди заключённых вот этого? Он тоже из ваших, из венценосных.

Базиль нацарапал на стене забавный шарж на Карла IX, в которого была так влюблена Мари Туше ( тот тоже несколько лет назад угодил в Замок Консьержи).

– Я его не видел, но слышал, что Его Величество прямо перед уплотнением перевели на ярус, где расположены Горнила, – прошептал принц.

– Плохо дело! – пробормотал Базиль. – Надо срочно его вызволять!

Горнила использовались для массового развеивания в Абсолюте, после которого душа уже никогда не могла возродиться в новом теле, став частью полотна Жизни и Смерти.

– Отсюда не убежать! Мало выбраться из камеры, надо иметь пропуск-печать, чтобы выйти с нижних ярусов наверх, а самая главная печать выхода в Париж хранится только у хозяйки этого Замка, – мрачно сказал Принц. – Многие пробовали выбраться, но безуспешно. После этого ими занималась лично Глава Пыточного Следствия, с тех пор их никто не видел.

Кстати, за время пребывания Базиля на долговом ярусе из камеры, где он находился, стали одного за другим забирать оборотней для допроса (сначала это были вервольфы, затем медведи), назад они не возвращались. Мурный Лохмач тешил себя надеждой, что Глава Пыточного Следствия тоже ищет встречи с ним, но не догадывается, кто он.

– Пора мне-у заняться ею, мр-р-р-р-р! – сузив в щёлку зрачки, мечтательно промурлыкал Базиль, когда дело дошло до оборотня-росомахи.

Риск только разжигал в нём желание, делая ощущения ярче, острее, заставляя чувствовать себя живым, но положение заключённого не давало возможности для эффектных приёмов ухаживаний, ставя его в зависимое положение. Пора выбираться с долгового яруса!

– Вы же мне поможете, принц? – обратился он к скелету.

– Я всегда готов сражаться за правое дело! – заявил тот, и в его пустых глазницах вспыхнул алый огонь.

«Раздухарился, Высочество!» – весело ухмыляясь, подумал Базиль.

Принц был его полной противоположностью: слишком воспитанный и честный, эдакий рыцарь среди отпетых маргиналов, но ему можно было доверять, а это качество перевешивало все возможные недостатки. Перед тем, как начать действовать, Базиль отправил весточку Шарману. Для этого оборотень ещё на воленанял стаю призрачных блох, обладающих потрясающей прыгучестью. Всё, что от них требовалось, это прыгать и кричать сакраментальную фразу «a la fin du mandat (а-ля фан ди монда)», которая в переводе на русский означала бы приблизительно то же самое, что «а-ля, у-лю, гони гусей!». Пока блохи прыгали к выходу, чтобы на воле начать кричать, Базиль и Принц Без Коня подбили кромешников из охраны на «честную» игру, ставкой в которой была печать выхода.