Книга Святые и Убийцы, страница 185 – Фэя Моран

– Умно – притвориться перийцами, – с явным омерзением к внешнему виду Керана и Мистлока, говорит Микаэль. – Как жаль, что вас предали.

Из окружающих нас Святых выбирается крупный высокий мужчина, чьё тело разрисовано символами, а голова гладко выбрита и исполосовано шрамами. Он хватает обмякшее тело Сэнаха и поднимает его с земли, чтобы просто унести прочь – может, скормить Священным Зверям, может, просто выбросить, как ненужный хлам.

– Смотри на них, – говорит Микаэль мне в ухо. Настойчиво и слишком сильно приблизив губы. – Смотри на то, как они оба подохнут. Я давно ждал этого момента! Нравится ли тебе это представление, жалкая раксираховка?

И повернув моё лицо в себе, он лижет мне щёку, – наслаждаясь, смакуя моё отвращение подобно тому, как если бы он зачерпал ложкой вкусного мёда и с удовольствием слизывал его.

Я вскрикиваю от ужаса, едва не плача от осознания того, что он делает. Унижает меня, топчет в грязь, доводит до уровня грязной тряпки, о которую вытирает ноги.

Керан, глядя на это, делает такой быстрый и резкий выпад вперёд, что ему удаётся вырваться из рук держащих его мужчин. Ещё бы мгновение, и он без труда добрался бы до Микаэля, повалил на землю, освободив меня от этих грязных рук. Но едва его руки сомкнулись на вороте отпрянувшего перийца, как его снова оттаскивают и наносят удар в живот, отчего Керан прогибается и громко прокашливается, согнувшись в коленях.

– Не советую тебе геройствовать! Ты не в том положении!

Микаэль сжимает мне щёки, держа голову прямо, чтобы я смотрела и на Керана и на Мистлока. На всю беспомощность, что овладела каждым из нас.

– Какое безбожие! – раздаётся вдруг раздосадованный и полный злости голос.

Женский низковатый голос. Тидда. Женщина, руководящая Святыми в Святыне.

Она обходит меня, вставая лицом к лицу. Оглядывает меня в презрении. Словно я грязь под сапогами.

– Я была хорошего о тебе мнения, дитя, – произносит она высокомерно. – А теперь вижу, что ни ты, ни тот, кому было суждено стать Лордом Двора Полнолуния, не достойны того, чтобы быть в наших рядах. Мы найдём другого на эту роль. Человека достойного… А вы предали свой народ. И за это придётся расплатиться сполна.

И вдруг она резко вынимает из своих ножен, закреплённыху неё между грудей, маленький острый кинжал и подносит лезвие к шее Керана. Один из мужчин хватает его за волосы и с силой тянет назад, запрокинув голову и открывая Тидде полный доступ к коже.

– Нет! – кричу я. – Пожалуйста! Не надо! Умоляю тебя! Не трогай его! Не трогай!

Слова льются с моих губ безостановочно, не успеваю я понять, что именно произношу, словно вытекающая вода водопадов на высоких скалах.

Микаэль крепче удерживает меня на месте.

Тонкое лезвие кинжала упирается в шею Керана с такой опасностью, что я боюсь дышать, словно могу посодействовать тому, что он будет проткнут.

– Пожалуйста, – молю я Тидду, когда она поворачивает голову в мою сторону. – Прошу… Делай что хочешь со мной, но не трогай его.

– Не слушайте её, – возражает Керан. – Поработите меня снова. Я готов исполнять ваши приказы. Но дайте им уйти.

– Какой интересный выбор, – усмехается Тидда, с яростным удовольствием окидывая нас взглядом. – Но наказание должны понести все. Каждый из вас провинился перед Эдорном-Нортом, и вы должны быть наказаны – все по-своему. Того требует наш Верховный Бог… Микаэль!