Книга Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина, страница 106 – Алиса Чернышова

— Я..

— Ты привела сюда какого-то несчастного заучку, чтобы он сделал за тебя всю работу?

— Но…

— Я расскажу об этом профессору Лаи!

— Я…

Ну вот снова, умненькая девочка превращается в мямлящее, неспособное защититься месево.

Как там сказала Ван-Ван? “Белинда всего лишь пару раз меня пнула, плюнула в меня и распускала слухи, но в остальном она хороший человек”? Помнится, родители у неё тоже были “хорошие люди”, которые не сделали “ничего такого”.

Плохой Ван-Ван признаёт только себя… интересный сорт высокомерия, если на это внимательно посмотреть.

Нужно будет подумать, что с этим сделать.

— Вам никто не говорил, что орать в библиотеке — неприлично? — голос Орди был сух и холоден, а ещё в нём звучал… вес. Тот самый, который заставляет более слабых противников инстинктивно опустить голову и подчиниться.

Воздух в комнате потяжелел, и на миг мне показалось, что воздух вокруг Орди зарябил… Хотя, конечно, не показалось. Просто тварюшка на миг отпустила с поводка свою настоящую природу, чтобы потом снова взять её в тиски.

Белинда застыла.

Про деву можно было сказать много вещей, приятных и не слишком, но одно надо признать: с инстинктами у неё всё было в порядке.

Быстро сглотнув, она уже тише и спокойнее ответила:

— Мы отбываем тут наказание, и ты, кто бы ты ни был, не можешьей помогать! Что бы она тебе ни наплела…

— Я тут работаю и могу делать всё, что вздумается, — ответил Орди сухо. — Мне никто ничего не плёл, я сам решил побыть тут, потому что немного устал от одиночества. Чего я не понимаю, так это почему вы бросаетесь обвинениями, не разобравшись? Почему вы решили, что всё так, как вы себе представили?

Ого.

Я внимательно смотрел на тварюшку, размышляя.

Всякие хищные монстры, нарастившие себе интеллект, могут многое имитировать в плане человеческих эмоций. Они очень убедительно порой изображают любовь и радость, тепло и сострадание… Зачастую это способ одновременно мимикрировать и привлекать добычу.

Но у них есть лимиты. Своего рода знаки, которые станут заметны, если знаешь, куда смотреть. Их игра слишком идеальна, слишком сладка для правды и слишком — одномерна.

Про Орди я не могу этого сказать.

Надо всё же расспросить его, что он такое и почему так хочет сбежать из мира.

Но это потом.

— Я просто знаю эту лгунью! — сказала Белинда.

Орди пренебрежительно улыбнулся.

— Все люди лгут. Никто никого на самом деле не знает. И, если это всё, то почему бы вам не забыть о нас и не убраться отсюда?

И снова его голос обрёл вес, на этот раз приправленный откровенной командой. Воздух сгустился ещё больше, и на ментальном плане зашевелилось нечто.

Нечто знакомое.

Лемуродева моргнула, развернулась и ушла.

Я сел на задницу и выпучил глаза, вспоминая, где мог встречать нечто подобное.

Орди повертел в руках книгу и покосился на Ван-Ван.

— Не позволяй ей этого, — сказал он тихо.

Личинка изумлённо моргнула.

— Не позволять — что?

— Не позволяй ей говорить тебе, кто ты такая. Не позволяй заменять твою правду своей.

— О чём ты?

— Ты не звала меня, не приводила, не пыталась жульничать. Что бы там ни было раньше, прямо сейчас солгала тут она, а не ты… не позволяй ей говорить тебе, кто ты такая. Она таким образом искажает твою реальность. Никому не позволяй этого делать с собой, никогда. Поняла?

Ван-Ван нервно хохотнула.