Книга Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина, страница 102 – Алиса Чернышова

Но вообще интересно получается.

Ради справедливости должен признать, что правила вроде таких есть везде, где пахнет кровью, властью и-или деньгами (а значит, грязными секретами). Но такое — не чересчур ли для учебного заведения?..

— Эй, чем вы там заняты, долбоклюи? — голос куратора Родца прервал кучу малу. — Некуда силушку молодецкую девать?! Так я подскажу места! Встряхнулись и побежали! Двадцать кругов…

— Но куратор!

— Уговорили, сорок! Кто-то ещё хочет выступить? Нет? надо же, как неожиданно… Бегом, марш!

Таким образом, наш день продолжился в том же духе.

…

— Снежечка, я сейчас умру!

— Ты выживешь.

— Ядумаю, что умираю прямо сейчас!

— Ты слишком говорлива для умирающей.

— Снежка!

— Что?

— Ты были милее, пока молчал!

— Типично.

Ван-Ван простонала и прикрыла лицо подушкой.

Я зевнул и поудобнее развалился на полу.

— Снежечка, неужели тебе меня не жалко?

— А должно быть? — фыркнул я. — Ты же сама туда хотела, чтобы быть поближе к “нему”. Что теперь возмущаешься?.. Кстати, ты ведь в курсе, что этот твой “он” — кусок говна?

— Снежка!.. Разве мы не договорились, что ты, из всех, должен быть на моей стороне?

Я хмыкнул.

— Я на твоей стороне? Если бы я не был, я бы тебе соврал. Но я знаю этот тип, и знаю, чем влюблённость в такого может обернуться для ба… женщины. И да, ничем хорошим.

— И ты так уверен, потому что?

— Потому что я сам таким был. Ну, похожим как минимум. Мне хочется верить, что у меня было больше мозгов, — у меня другого выбора не было, собственно, кроме как эти самые мозги отрастить.

Она даже изображать дохлую медузу перестала, глядя на меня с сомнением.

— Ты? Но…

— Я помню, каким был. Я ничего не стесняюсь, но знаю, каково приходилось влюблённым в меня девицам. Потому говорю тебе: он — кусок говна. Частично это возрастное, частично — воспитанное. Может, ещё частично врождённое, или может, его в детстве роняли. Сам факт. Есть вероятность, что однажды поумнеет… если доживёт. Но это вряд ли.

По обоим пунктам, если что. Я помнил, как пищуха тонул, сражаясь за свою жизнь, и подумал — не-а.

Такое не прощают, особенно личности типа пищухи.

На то, что милаха Гэвин проживёт недолго, я мог бы поставить свой трон и одно из дальних царств. При других обстоятельствах я, может, даже немного пожалел бы идиота… Но опять же, пищуха был прав тогда: есть категория ситуаций, когда или убивай врагов наверняка, или не берись.

Не говоря уж о том, что для Гэвина пищуха и врагом-то не был…

Ладно, в Бездну Безумия “его” со всеми его заморочками, у нас есть дела поважнее.

— Вставай, не валяйся! — сказал я. — Нас ждёт величие. И отработка в библиотеке тоже ждёт.

— Я не могу двигаться! — проныла Ван-Ван.

— А ты смоги!

Нет, объективно я понимал, что девчонке тяжело. Но она сама решила и дальше этим страдать? Сама. Так почему я её жалеть-то должен?

— Любовь требует жертв! — сказал я. — У тебя в твоихкнигах об этом написано не было? Так что вставай, собирайся, тебе ещё переодеваться. Или ты собираешься появиться перед лемуродевой в потной тренировочной одежде и с неубранными волосами?..

Это наконец-то согнало мою подопечную с кровати.

Я довольно муркнул и начал перебирать лапами.

Сейчас! Уже вот-прямо-сейчас Ван-Ван забудет своего Гэвина и прочие глупости. Мне ли не знать!