Книга Она и зверь. Том 2, страница 20 – Maginot

– Кажется, у вас хорошее настроение.

– Неужели? – саркастично отозвался Териод.

Плечи Оливера поникли, и он, понизив голос, признался:

– Честно говоря, вы выглядите ужасно.

Лишь тогда на лице Териода мелькнула улыбка. Услышав его тихий смех, Оливер осторожно приблизился. Потирая усталые глаза, эрцгерцог повернулся в кресле.

– Подать вам чаю? – предложил дворецкий.

– Было бы неплохо, – кивнул Териод.

Оливер быстро вернулся с горячим чайником, полным заваренных трав от бессонницы. Его морщинистые руки ловко управлялись с посудой, но взгляд не отрывался от господина. Комнату наполнил теплый аромат. Сделав глоток, Териод слегка расслабился. Пальцы машинально постукивали по краю стола, но затем замерли.

Неожиданно Териод спросил:

– Она ненавидит меня из-за того, что я чудовище?

– Простите? – Оливер растерялся, будучи не в силах уловить нить разговора.

Но вопрос, похоже, был риторическим. Словно размышляя вслух, Териод с горькой уверенностью в голосе продолжил:

– Впрочем, глупый вопрос. Кто бы смог полюбить монстра?

– О чем вы, милорд? – недоуменно переспросил Оливер. Женщина, о которой говорил Териод, могла быть лишь эрцгерцогиней. Единственный «роман» в жизни эрцгерцога – это навязанный брак, заключенный не по любви, а по воле обстоятельств.

– Вы поссорились с эрцгерцогиней? – осторожно поинтересовался Оливер.

Териод покачал головой, но его лицо, омраченное тенью, выдавало внутреннюю борьбу. Он глубоко вздохнул:

– Мы не ссорились, Оливер. Просто я упустил нечто очевидное.

– Не понимаю.

– Хоть наш брак и заключен по принуждению, ей, должно быть, невыносимо видеть мужа, полдня пребывающего в облике монстра.

Оливер замер. Слова Териода звучали логично, но не соответствовали действительности. Их эрцгерцогиня была личностью неординарной. Териод не мог помнить, что происходило с ним в зверином теле, но Астина никогда не проявляла отвращения к «чудовищу». Напротив, казалось, что волк вызывает у нее куда больше симпатии, чем сам Териод.

Скептически приподняв бровь, Оливер решил возразить:

– Полагаю, эрцгерцогиня скорее предпочитает вас в зверином обличии, господин.

Териод горько усмехнулся, приняв слова за утешение.

– Не нужно жалеть меня, Оливер.

– Я говорю серьезно, – настаивал тот. – Эрцгерцогиня всегда заботилась о вас. Она боялась, что вы почувствуете себя одиноко, и потому держала рядом с собой. Разве вы не заметилиподушки в ее кабинете? Вяленое мясо, приготовленное специально для вас? Все это – знаки ее внимания.

Териод невольно задумался. Перед глазами всплыли воспоминания: клочья звериной шерсти в кабинете эрцгерцогини, следы лап на полу, мягкие подушки, пахнущие домом. Он вспомнил, как однажды, увидев шерсть повсюду, пришел в ужас, но теперь эти детали складывались в иную картину. Если бы эрцгерцогиня испытывала неприязнь к его звериной сущности, разве стала бы так заботиться? Разве не проще было бы запереть его в железной клетке и забыть о нем?

Но она выбрала остаться рядом, ухаживала за ним. Возможно, она и правда не презирала чудовище внутри него.

«Но тогда почему? Почему она хочет уйти?»

Териод окончательно запутался.

Он был уверен, что без труда исполнит любое желание Астины. Огромное богатство и влияние рода Аталлента были тому подтверждением. И все же выбор Астины ставил его в тупик. С какой стороны ни посмотри, ее решение было нелогичным. Стать объектом насмешек в высшем обществе из-за развода вместо того, чтобы оставаться эрцгерцогиней Аталленты.