Книга Частная практика, страница 17 – Карина Демина

Повозка дернулась, выползая на дорогу.

Утро было муторным и тяжёлым.

— Ещё применяют гипноз, но… честно, не ко мне. Гипноз — метод сам по себе неплохой, но требует и доверия полного, и умений своеобразных. Опыта. А если что-то пойдёт не так, то разум просто склеит воспоминания воедино. Потом не разберешь, что было, а что вот…

Желтые полосы света выхватывали дорогу, и столбы с фонарями, и синюшный рыхлый снег.

Зимой нежить впадает в спячку.

Та, нормальная, а вот… голова опять заболела.

— У меня есть защита от ментального воздействия, — с сожалением произнёс Гремислав. — Хотя слабая… и не факт, что есть.

Кукольнику она не помешала.

— Не уверена, что гипноз можно отнести к ментальному, хотя… пожалуй… есть также способ, когда человека ставят в ситуацию максимально близкую к той, которую он хочет вспомнить…

Не выйдет.

Разве что в этом мире отыщется ещё одна деревня с кукольником, который не просто подчинил людей, нет. Он обжился среди этих людей, став… своим?

Дорогу всё-таки чистили. Пусть накануне, но снег шёл вяло, поэтому и засыпало слегка. Во всяком случае проблем до трассы не возникло, а по раннему времени и сама трасса была пуста.

Некромант сидел рядом, прикрыв глаза.

Нехорошо.

Нехорошо втягивать в проблемы человека, безусловно, не слишком здорового, ждущего от Катерины помощи. Но одна она может и не справиться.

Если…

В прошлый раз Катерина почти успела.

Поговорить.

Убедить.

Сложить вещи. Найти шелтер. А потом был звонок в дверь. И букет роз. Улыбка этого урода, такая, снисходительно-торжествующая, и изменившееся разом лицо Насти. Она словно преобразилась, забыв, для чего приехала. И ответила ему улыбкой. И они сидели на Катиной кухне, держась за руки, и глядя друг на друга, притворяясь влюбленными. А потом он сказал, что пора, что дома их ждут, и увёл. И Катерина ничего не смогла сделать.

Ничего.

Тогда Настасья несколько месяцев не отвечала на её звонки. И знакомый из полиции, к которому Катерина обратилась, совсем отчаявшись, развёл руками и сказал:

— Жива. Здорова. С тобой общаться не хочет. А больше я ничего сделать не могу. Никто не может. Взрослый же человек.

Сволочь.

Нет, не знакомый.

Мирон.

Он запретил. А потом разрешил, наверное, сообразив, что Катерина не успокоится, потому что… потому что среди её пациентов всякие люди встречались.

И Настасья позвонила сама.

Тихий голос. Полное равнодушие. Слова… всё хорошо. Замечательно.

И в полном порядке.

Дерьмо, дерьмо… какое же дерьмо.

Город встретил редким светом фонарей и серой рассветной зыбью. Снега успели подтаять и обзавестись ноздреватою серой шкурой. Тускло поблескивали витрины. И редкие прохожие казались призраками.

— Гремислав, вы… извините. Дело в том, что… я почти уверена, что супруг моей сестры придёт за ней. И если он её увидит, то она сломается. Снова. У неё не хватит сил противостоять… я пока не знаю, куда её увезти.

Машину Катерина поставила у подъезда.

Осмотрелась.

И выдохнула.

Знакомого темно-красного автомобиля, прикупленного Мироном, не было. Значит, есть шанс, что успели.

— И это не ваши проблемы совершенно. А проблемы он создавать умеет…

Катерина сжала кулаки, унимая дрожь.

— Не стоит переживать, — Гремислав сам открылдверь и, обойдя машину, подал Катерине руку. — Я неплохой боец…

— Видела.

— Это… так… просто… случилось, — он откровенно смутился. — Идёмте.