Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 23 – Нана Кас, Мари Кир

Мы смотрим друг на друга через всю длину библиотеки. Глаз я не вижу, но чувствую на себе тяжесть взгляда, полного бездонной ненависти. Время сжалось в точку между мной и этим безликим силуэтом. Страх пульсирует в висках, а моё сердце колотится с такой силой, что его стук, кажется, разносится эхом под сводами.

«Встреть её с чистым сердцем», — вспоминаются слова Марты. Но какое сердце может быть чистым, когда оно бьёт по рёбрам, а по спине струится ледяной пот? Во мне только всепоглощающий, парализующий страх.

Не знаю, что сделала, я готова была лишь закричать. Но в следующий миг тень шагнула вперёд. Не ногой, она приблизилась, не двигаясь, будто тенистая завеса между нами сгустилась.

И я увидела. Лунный свет из окна на долю секунды высветил черты, проступившие из тьмы. Подобие лица, искажённое безмолвной болью, с глазами-пустошами и беззвучно кричащим ртом. Лик абсолютного отчаяния, вне возраста и пола.

Внезапно раздался оглушительный удар. Моё тело пронзает дрожь, я закусываю губу, давясь воздухом, и понимаю, что совсем перестала моргать.

— Алисия?

Голос Киллиана режет тишину. Он стоит на пороге библиотеки и смотрит не на меня,а поверх головы, в тот самый угол, на существо.

Рывком перевожу взгляд обратно. На месте тенистой фигуры лишь ряд книжных корешков, освещённых лунным светом. Было ли оно вообще? Или мой разум, перегруженный страхом и прочитанным, сыграл со мной злую шутку?

— Что вы здесь делаете? — Киллиан быстрыми шагами подходит ко мне. Его взгляд падает на раскрытую рукопись на столе, и глаза темнеют, наполняясь разочарованием. — Зачем ты её взяла?

Он не даёт возможности ответить, с силой захлопывая книгу, и звук удара разносится в подобии выстрела.

— Мне не спалось. — Меня съедает ужас от увиденного, но я пытаюсь говорить твёрдо. — Я думала, в библиотеке безопасно, но… кто-то пробрался в особняк. Я видела…

— Это всего лишь ветер играет со шторами, — резко перебивает он. — Пойдём, я провожу тебя в твои покои.

— Но если это вор, люди могут быть в опасности! — пытаюсь я настаивать, отчаянно цепляясь за логичное объяснение. От страха хочется разбудить весь дом, а не оставаться одной в этой тёмной ловушке. Но когда я поднимаю глаза на Киллиана, слова застревают в горле. Он смотрит на меня взглядом загнанного в угол зверя.

— Алисия, это был всего лишь ветер, — твёрдо говорит он.

И в этом отчаянном самообмане я поняла самую страшную правду.

Он видел её не впервые.

Страх — ненадёжный союзник. Он сжимает горло, леденит разум и заставляет сердце биться в бешеном ритме, выбивая один примитивный сигнал: «Беги! Спасайся!». Он ослепляет, и за ночь я хлебнула его до дна.

Киллиан спокойно проводил меня до спальни, и это молчание было красноречивее любых слов. Я же шла, нервно озираясь, ловя каждое движение теней от пламени свечи. А в постели, под непомерно тяжёлым бархатным одеялом, металась между жуткими образами: призрачный лик, искажённый маской отчаяния в тенях библиотеки, и глазами Киллиана, полные той же твари, что сидела и в моей груди.

Но к утру, когда первые лучи солнца пробились сквозь щели штор, со мной что-то произошло. Паника, высосавшая душу до дна, отступила, оставив после себя странную пустоту. И в ней, на удобренной отчаянием почве, начала прорастать уверенность. Не истеричная, а беспощадная.