Книга Огонь в его крови, страница 46 – Руби Диксон

По мере того, как мы продолжаем взлетать вверх, здание под нами становится все меньше, и я вижу, как люди останавливаются и поднимают оружие. Какого черта они там делают? Оружие ведь бесполезно против чешуи дракона. Это была одна из причин, почему у человечества не было ни единого шанса против драконьей инвазии (прим. (от лат. нашествие, нападение) вселение новых видов на территории, где они ранее отсутствовали, которое происходит без сознательного участия человека).

Раздаются выстрелы — быстрое ра-та-та-та-та из автоматов.

Издав вопль, я наклоняю голову, пытаясь защитить ее руками. Что-то горячее обжигает дорожку вниз по моей руке — меня ранили.

Они что, стреляют не в дракона, а в меня?

Ужасный рев прорезает воздух, он столь громкий, что мне кажется, что у меня уши взорвутся от его громоподобного грохота. Он прорывается из горла Кэйла столь мощно, что я ощущаю это даже в его когтях, после чего мы внезапно посреди неба делаем разворот и ныряем вниз, устремляясь обратно — в направлении тех вооруженных людей.

Господи, нет. Нет-нет-нет-нет.

В то время как мы резко пикируем вниз, я с силой зажмуриваюсь, чувствуя себя такой беспомощной. Я чувствую, что ветер меняет направление, когда Кэйл спускается с небес совсем низко. Раздаются больше выстрелов.

Слышится ужасный вопль и хруст костей, после чего снова меняется дуновение воздуха. Мы поднимаемся вверх. Сзади нас продолжают греметь выстрелы и свистеть пули. Я разжимаю один глаз, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кэйл выплевывает половину тела одного из солдат, которое, кувыркаясьв воздухе, резко падает вниз. Дракон снова начинает разворачиваться, готовый ринуться на остальных солдат.

Мой желудок сжимается от ужаса.

— О, нет, — издаю я стон. — Прошу тебя, не надо.

Дракон резко меняет направление полета.

В одно мгновение мы пикируем в направлении оставшихся солдат. А в следующее — Кэйл жестко взмахивает крыльями, и мы взлетаем, поднимаясь в небо. Он издает еще один громогласный предупреждающий рев и извергает огонь на то здание. Но недостаточно для того, чтобы кого-нибудь убить, всего лишь для того, чтобы продемонстрировать свою ярость. Пока мы поднимаемся вверх, я вижу, как здание становится все меньше и меньше, а солдаты, в свою очередь, превращаются в муравьев. Одинокое красное знамя развевается на ветру, и, покидая это место, в моей душе возникает странное чувство.

Кэйл прекратил атаку. Он услышал, что я сказала «нет», и прекратил.

Я не знаю, как это воспринимать. Я, конечно же, очень рада, но должна ли я похвалить его за это? Поблагодарить за то, что он попросту перекусил пополам одного из солдат? Вести себя так, будто ничего не произошло? И словом не обмолвился об этом? Я поглаживаю его чешуйчатую кожу, в то время как путаница беспорядочных эмоций разрывают меня изнутри. Он только что убил человека. Перекусил его пополам. Но, ни в том, ни в другом случае он не атаковал первым. Он только пытался улететь со мной и озверел лишь тогда, когда они нас обстреляли.

Выстрелили в меня.

У меня к горлу подступает желчь, когда смотрю вниз на пейзаж внизу. Мы высоко в небе, а Кэйл кружит вокруг руин Старого Далласа. Отсюда развалины зданий выглядят умиротворенными и довольно-таки милыми в каком-то странно дезорганизованном понимании. Выглядят они как опрокинутые игрушечные кубики, а не как беспорядочные руины города. Зеленая растительность змеится вдоль неровных краев улиц, расползаясь за ограждения и заполнив трещины, портя идеальные линии старых автострад. Отсюда всё выглядит как бы здорово…, если игнорировать то обстоятельство, что я свисаю — голая — с когтей смертельно опасного дракона на высоте более чем тысяча футов.