Книга Огонь в его душе, страница 75 – Руби Диксон

— Ничего, что можно спасти, — бормочу я.

— Ничего, — соглашается Ваан, и я резко смотрю на него.

Он просто одаривает меня еще одной зубастой улыбкой, и я задаюсь вопросом, понимает ли он больше, чем показывает. Он мог бы быть гением, а я разговариваю с ним на детском английском. Я прищуриваюсь и рассеянно похлопываю его по плечу.

— Хочешь потрахаться, как кролики наверху?

Он бормочет что -то в ответ и зевает, почесывая грудь.

Верно. Фух.

— Я поняла. — Я подхожу к лестнице и с несчастным видом осматриваю ее. Лестница обрушена, а потолок в этом месте провисает. — Было бы монументально глупо подниматься по этой лестнице в поисках какой-нибудь ерунды.

— Глупо, — соглашается он.

Я фыркаю -хихикаю над этим и оставляю надежды найти нетронутый шкаф. Вместо этого я направляюсь в другой коридор и снова прохожу через комнаты. За комодом я вижу еще одну дверь — ага. Старая хозяйская спальня, аккуратно спрятанная за массивным бюро.

Я постукиваю по массивному дереву и смотрю на Ваана.

— Думаешь, ты сможешь отодвинуть это в сторону?

Он хмыкает, выходя вперед, и, подтолкнув ее локтем, отодвигает на фут. Черт возьми. Он силен, даже в такой форме. Я слегка вздрагиваю, и когда он бросает в мою сторону задумчивый взгляд, я натягиваю свою мокрую от пота футболку , притворяясь, что это от жары, а не от обнаженного, золотистого красавчика передо мной, у меня мурашки по коже.

Еще одним толчком Ваан отодвигает комод в сторону, и тогда я вижу дверную ручку. Сама дверь покоробилась от времени и сырости, и когда я упираюсь в нее плечом, чтобы попытаться открыть, Ваан рычит. Его рука обхватывает меня за талию, и он физически отстраняетменя, затем выходит вперед и с силой распахивает дверь, сильно ударившись о нее всем телом.

Что ж, это, безусловно, эффективно.

Я касаюсь его руки, когда прохожу мимо него в комнату. Сквозь слабый свет просачивается пыльная дымка, добавляя комнате немного жутковатого ощущения. Это немного похоже на гробницу, которая была запечатана целую вечность, но я не вижу мертвых тел. Здесь есть кровать, покрытая пыльным, выцветшим стеганым одеялом, и две прикроватные тумбочки по бокам. Есть шкаф и еще один комод с обувью, аккуратно выстроенной на полке рядом с ним, и кресло -качалка, накинутое еще одним одеялом. Все здесь идеально продумано и организовано так, как будто только и ждет возвращения владельца. Я двигаюсь вперед, меня тянет к комоду, потому что я вижу рамку для фотографии и шкатулку для драгоценностей. Я беру фотографию и сдуваю пыль, рассматривая молодую белую пару, ребенка, сидящего на коленях у женщины. Я подумала , что это были бы белые люди, если бы это был отреставрированный особняк довоенных времен. От таких мест у чернокожих мурашки по коже, потому что история запоминается совсем по-другому. Я вернула фотографию на место, думая о счастливой паре и их ребенке. Я надеюсь, что они выбрались живыми. Я надеюсь, что шкатулка с драгоценностями совершенно пуста, потому что они забрали все ценное и убрали в какое -нибудь безопасное место.

Но когда я открываю шкатулку с драгоценностями, она полна колец и браслетов, все слегка потускневшее , но дорогое, и у меня немного щемит сердце. Даже обручальное кольцо лежит на почетном месте, ожидая возвращения своего владельца. Я снова закрываю шкатулку. Я люблю блестящие вещи, но мне кажется неправильным брать это. Они могут подождать, потому что я к ним не притронусь.