Книга Огонь в его душе, страница 38 – Руби Диксон

— Фу, дружище, — тихо говорю я, убирая руку. — Давай -ка промоем это и поищем раны.

Мне удается усадить его у огня, игнорируя выражение надежды на его лице. Я думаю, он не так уж и втайне надеется, что ему снова удастся потереться носом о мою руку. Вместо этого я плюю на край одной из футболок, морщусь от того, что у нас нет воды, а затем вытираю ему лицо.

— Прости за блеск от слюны , — говорю я ему, изо всех сил стараясь стереть красные пятна. — Я просто хочу убедиться, что ты не пострадал.

Он остается совершенно неподвижным во время моих прикосновений, наблюдая за мной с легким недоумением на лице, как будто он не совсем уверен в том, что я делаю, но не хочет прерывать. Это довольно мило, и если бы я не была так взвинчена, я бы рассмеялась. Однако на его лице нет ран, и когда я заканчиваю чистить его кожу, я чувствую себя идиоткой.

— Это от оленя, не так ли? Конечно, это так. Ты охотник. — Я вытираю руки и отворачиваюсь. — А я, я явно ничего не знаю о драконах.

Ваан немедленно хватает меня за руку, с рычанием притягивая к себе.

Я вскрикиваю от удивления, и его глаза темнеют. Он немедленно отпускает меня, и мы оба мгновение смотрим друг на друга. В его глазах снова та странная пустота.

— Ваан? Это я, Гвен , — тихо говорю я ему.

На его лице появляется узнавание, и я могу сказать, в какой момент он снова сосредотачивается.

— Гвен , — говорит он и постукивает рукой по моей груди.

Я улыбаюсь ему, но внутренне волнуюсь. Как часто нам придется это делать?

ВААН

Гвен… несчастлива. По крайней мере, я не уверен, что она счастлива. Трудно читать ее мысли без ментальной связи, но ясно, что все, что я делаю, неправильно, и это меня расстраивает.

Я приношу ей свежее мясо, потому что она, должно быть, проголодалась. Однако она не ест ребрышки свежими и сочными, а настаивает на том, чтобы поставить их на огонь и медленно обжаривать, пока из мяса не выветрится весь восхитительный привкус крови. Она пьет воду из своего маленького котелка, ест подгоревшее мясо и молчит. Пока меня не было, она прикрыла свое тело еще большим количеством странных шкур, которые носят люди, и чужая вонь заглушает ее запах. Мне это не нравится, и, несмотря на то, что я рычу и дергаю эту штуку, она не убирает ее. Она отталкивает мою руку и игнорирует меня.

Сбитый с толку, я настороженно наблюдаю за ней. Значит, она отвергает мои ухаживания? Я никогда не слышал, чтобы женщина поступала подобным образом… но я также никогда не слышал о женщине, которая бросает вызов, убегает, а затем отказывается бросать вызов или переходить в боевую форму.

Она… трудная.

Но она моя. Я не против трудностей. Я просто хочу понять ее, чтобы мы могли спариться, и я мог сблизиться с ней.

Моя женщина смотрит на меня поверх огня, и я изо всех сил пытаюсь вспомнить ее имя. Это приятный звук, но чем дольше я наблюдаю за ней, тем больше он ускользает от меня.

— Гвен , — тихо произносит она, указывая на себя. Ее голос нежный, выражение лица обеспокоенное.

— Гвен , — эхом отзываюсь я, кивая. На этот раз я запомню это. Я запомню. Нет ничего важнее моей пары. Я должен помнить. Я запомню.

Она улыбается при звуке моего голоса, а затем зевает. Она бормочет что -то на своем текучем человеческом языке, затем жестикулирует, прикладывая обе руки к щеке. Я хмуро смотрю на нее, пока она не закрывает глаза и не имитирует шумные звуки во сне. Ах. Она устала. Это легко решается.