Книга Белая Госпожа, страница 121 – Вера Петрук

- Что вы сказали, маркиза? - выдернул ее из дремы голос Лоры. - Вы что-то пробормотали.

- Еще раз посмеешь разбудить меня и пойдешь за каретой пешком, - не сдержала скопившейся злости Дэйра. - Босиком пойдешь. По морозу. И пальцы ног у тебя потом отвалятся.

Видя, как расширились от ужаса глаза Лоры, Дэйра осмыслила сказанное и порадовалась, что все остальные дамы в карете спали. Свидетелей собственной слабости иметь не хочется.

- Простите, госпожа, - пролепетала служанка. - Я больше никогда...

- Оставь, - прервала ее Дэйра, зарываясь поглубже в одеяло. Ей вдруг стало так холодно, что казалось, еще немного и пальцы отвалятся у нее - и на руках, и на ногах.

- Ты меня прости, - буркнула она, пряча лицо в мягкой ткани, и стараясь не хлюпать носом. Негоже, когда слуги видят, как текут слезы из глаз вабаров.

***

- Медвежий Угол! - громко прошептал кто-то, и Дэйра открыла глаза, жмурясь от яркого света. Бабушка, как всегда, любезно сообщила, где они находились.

Карету щедро заливали солнечные лучи, спутницы прилипли к окнам, Марго куталась в шарф, Ирэн на привычном месте напротив не было. Не сразу до Дэйры дошло, что тряска прекратилась - они стояли. Первая мысльбыла о разбойниках, но звуков драки она не слышала. Неужели все проспала?

Оттащив Марго от окна, Дэйра заняла ее место, одновременно нащупывая кинжал на поясе, который после ночных приключений в Копре, решила носить с собой. Солнце слепило глаза, небо приветливо голубело, корявые дубы вдоль дороги исчезли, сменившись вспаханным полем, простирающимся до горизонта. Ни души. Дэйра молча перевалилась на другую сторону кареты и, отодвинув Лору, уставилась на двенадцать трупов, уложенных в рядок у обочины. За дорогой виднелись такие же вспаханные поля и рощица чахлых низкорослых деревьев у реки, которая, извиваясь, пряталась от Дэйры за стенкой кареты.

Мертвых людей она не знала, но сердце неприятно стукнуло и замерло, словно ожидая подвоха. Плохо одетые, заросшие неопрятными космами, бородатые, исхудалые, вооруженные, чем попало, больше всего они напоминали разбойников. Наконец, в ушах перестало звенеть, и Дэйра услышала голоса - к счастью, не свои, вымышленные, а капитана Белиорского, графа и капеллана. А потом различила и другие звуки - грохот реки, которая, вероятно, пересекала их дорогу, так как звук несущейся воды раздавался совсем рядом, и голоса других людей, незнакомых. И последних было много.

- Выходить не велено, - схватила ее за руку Марго, когда Дэйра потянулась к дверце.

Смерив гувернантку взглядом, о котором тут же пожалела, Дэйра выбралась на холодный воздух, чувствуя, как оживают затекшие конечности. Поправила шляпу, опустила вуаль, скрывшую синяк под глазом, застегнула шубку и закутала платком горло, чтобы не казаться белой вороной на фоне тех, кому, действительно, было холодно. Солнце солнцем, а мороз, похоже, стоял сильный. Дэйра его не чувствовала, но, взглянув на Томаса, который натянул шапку по глаза и засунул руки в варежки, расставшись с любимым карандашом, поняла, что раз замерз брат, который не носил шапки из-за того, что они мяли прическу, значит, надо утепляться.

Теперь ей была видна вся река, уходящая под мост, по которому проходила дорога. Река была неглубокой, но шумливой и бурной. Мороз еще не сковал ее полностью, однако сохранившаяся по берегам ледяная корка подсказывала, что ночные битвы река проигрывала. Утром солнце помогало вскрывать лед, но с каждой ночью корка становилась толще и не далек тот день, когда река сдастсяна милость зимы и будет закована в ледяной саркофаг на долгие месяцы.