Книга По ту сторону тьмы, страница 134 – Р. С. Болдт

Его пронизывающий взгляд впивается в меня, словно он изо всех сил пытается понять, почему я не против, чтобы он увидел меня обнаженной ниже пояса. Он так долго медлит, что я ожидаю отказа, но в конце концов уступает.

Как только мужчина поворачивается спиной, протягиваюруку к душу и включаю воду, регулируя ее. Еще раз оглянувшись, чтобы убедиться, что он по-прежнему не смотрит, в рекордные сроки снимаю топик и бюстгальтер и шагаю в душ.

Когда я слегка спотыкаюсь, все еще не в ладах с равновесием, и ударяюсь ладонями о стену душевой кабины, он ворчит:

— Джорджия.

— Я в норме! — тараторю я, будучи благодарной за то, что стеклянный барьер мешает видеть меня.

Опираясь руки для опоры, безмолвно молю о том, чтобы теплая вода смыла с меня часть опьянения.

И унижения. Боже правый, молю, пусть она смоет и это. Закрываю глаза от недавнего воспоминания о том, как меня вырвало у него на глазах.

— Помощь нужна?

От его тихого предложения глаза распахиваются, а страх обволакивает.

— Нет! Все отлично.

Торопливо оттираю ноги от барной грязи и мою все тело, прежде чем намылить волосы шампунем. Делаю немыслимое и не использую кондиционер, поскольку к этому времени сил уже нет. Прислонившись к стене душевой кабины, позволяю ей удерживать меня в вертикальном положении.

Выключив душ, выжимаю воду из волос. Бронсон протягивает полотенце, держа его в руке, кожа которой обнажена благодаря засученному рукаву.

— Спасибо. — Собственный голос передает, какой я себя чувствую. Крошечной. Уставшей. Униженной.

Осторожно обернув полотенце вокруг себя и убедившись, что оно все закрывает, опасливо выхожу из душа. Он тут же оказывается рядом, обхватывает руками и позволяет опереться на него.

Какая-то давно забытая часть внутри раскалывается от подобного действа. Это из-за того, что я пьяна? Или потому, что у меня никогда не было настоящего мужчины, готового позволить мне опереться на него? Опереться на его силу.

Мужчина, который, готова поспорить на жизнь, даже не попытается воспользоваться мной в такую минуту.

Глядя на чернильные вихри, покрывающие его предплечье, которое надежно держит меня, легко забыть, что эта рука принадлежит человеку, который убивает людей. Что она принадлежит преступнику.

Легко забыть, ведь теперь я понимаю, что этот человек являет собой нечто большее, чем совершаемые им поступки.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

БРОНСОН

Уложив рыжую в постель, я придвигаю к ней корзину для мусора. Ее глаза уже закрыты, и я не решаюсь накрыть ее одеялом. Она все еще завернута в банное полотенце, ее влажныеволосы рассыпались по подушке.

— Нужна расческа?

— Нет, — тихо бормочет она. — Слишком устала. Разберусь с этим утром. — Зарывшись поглубже в подушку, она ворчит: — Пусть это кружение сгинет.

— А чистая одежда?

При этом ее глаза слегка приоткрываются.

— Нет. — На этот раз женщина отвечает твердо, без малейших признаков невнятности. Что, черт возьми, она пытается скрыть? У нее охуенное тело.

Джорджия закрывает глаза и вздох покидает ее уста.

— Тебе незачем видеть все это. — Ее голос становится таким слабым, отчего прислушиваюсь, пытаясь разобрать следующие слова. — Поверь.

Пристально гляжу на женщину, озаренную скудным светом, льющимся с частично освещенного луной неба, и провожу рукой по лицу. Рыжие волосы спутаны, и я выбью все дерьмо из любого, кто упрекнет меня в этом, однако это гложет.