Онлайн книга «Предназначение»
|
– Ей тайно надобно, о сыне своем. – Хм-м-м… – Не то чтобы Макарий тайны одобрял, но коли так – пусть ее. – Когда надобно-то? – Да хоть и сейчас. Я б тебя, владыка, в палаты и провела? Макарий подумал, а потом плащ теплый накинул, сапоги поменял, у себя-то он в мягких, войлочных сапожках ходил, сильно у него под старость ноги мерзли, кости потом ломило. А на улицу выйти другие сапоги надобны. Капюшон на лицо опустил. – Веди, Варвара. Та поклонилась еще раз, тоже капюшон накинула да и пошла вперед. И из монастыря они вышли спокойно, и по городу прошли – да и что там идти было, сто шагов, и в потайной ход зашли, никто и внимания на них не обратил. Гуляют люди – и пусть их. Вошли в один из домов, ну так что же? Никто не кричит, не гонит их, надобно им туда – обыденно все. Так потайные ходы и выходили наружу. Где в домики, где в подвалы, где к Ладоге-реке – это те, которые Варвара знала. А что-то и ей неведомо было. – Что царице-то надобно? – О Феденьке она поговорить хотела. – Это ты сказала уж. Что именно Федор натворил? – Отчего ж сразу натворил, владыка? Федор – мальчик прилежный, а как женился, так и за ум взялся. Макарий на такое вранье только рукой махнул: Прилежный! Гуляка, кутила, в храм его палкой не загонишь, да и о женитьбе… спорно весьма. Видел Макарий Аксинью, несчастная так выглядела, что пастырю неприятно стало. Так счастливые бабы не выглядят, только те, кого муж плетью да кулаками учит. Вот царица Устинья – та светится, сразу видно. А Аксинья – нет. Но чего спорить сейчас? Подождать еще минут пять, да и пришел, считай. Любава у себя сидела, навстречу Макарию поднялась: – Владыка. Благослови. Варя, оставь нас. Варвара дверь за собой закрыла плотно, Любава благословение получила, а потом по комнате прошлась,раздумывая. Как о таком и заговорить-то? Патриарх за ее метаниями наблюдал молча. Подождем, послушаем, что царица скажет. Наконец, прорвало Любаву: – Владыка… я хочу, чтобы мой сын правил Россой. Макарий и отвечать не собирался. Хочет она… ну так что ж? А он вот о дождях из фиников мечтает, вкусные, заразы! Можно помолиться и о том, и об этом заодно. Любава брови сдвинула: – Владыка, когда умрет Борис, ты Федора поддержишь? – Нет, Любава, я ребеночка государева поддержу, – спокойно ответил Макарий. – Не знаю уж, сын у него или дочка будет, да всяко я на их стороне буду. Любава ножкой топнула. Когда-то от этого жеста млел государь Иоанн Иоаннович, да уж три десятка лет пробежало, и Макарию родственница не нравилась никогда. Не в его вкусе такие бабы, даже в молодости – не в его! – За этим звала? – Нет, владыка. Ежели Борис умрет, а Устинья ребеночка скинет – поддержишь Федора? – А с чего бы такое вдруг случилось? – Патриарх дураком не был, понимал, просто так разговоры эти не заводят. – Ты чего натворить хочешь, Любава? – Ничего не хочу, – царица брови свела, – мой сын на престоле сидеть должен, его это право, его место. А с твоей поддержкой, владыка, никто и слова против не скажет, не посмеет. – С моей поддержкой, значит. А что надобно для такого дела, а, родственница? Чтобы Бориса убили да и жену его, так, что ли? Не вижу я другой причины. – Какая разница, владыка? – Такая, Любава. Ты мне хоть и родня дальняя, а только правду скажу – не надобна тебе власть. И Федору не надобна, ему бы не в царской семье родиться, у кабатчика какого! Не поддержу я вас даже в таком случае, потому как загубите вы оба Россу. Уничтожите. |