Онлайн книга «Предназначение»
|
– Пойдем, я тебя к одной бабе свожу. Когда она не знает о сестре твоей, возвращайся, еще я тебя с другими сведу. – Благодарствую, красавица. Благодарность была подкреплена еще одной монетой, и девушка решила, что ей клиент нравится. Она бы и в кровати с ним не отказалась поваляться, но ладно уж! Тут и делать ничего, считай, не надо, а деньги платят! Красота! * * * – Матушка!!! Не зря Любава рядом с сыном сидела, как только он в себя пришел, так и в припадок дикий сорвался, бешеный. – МАТУШКА!!! УСТИНЬЯ МОЯ!!! Понимал Федя, что теперь не добраться ему до любимой, не совсем же он дурак. А хотелось, безумно хотелось, оттого и бился он на кровати широкой, не помогала ему даже сила, у Аксиньи взятая, да и что той силы? Любава на сына смотрела, конца припадка ждала… Потом надоело ей, поднесла к его губам скляночку малую. – Глоток испей. Федорповиновался привычно, это ж матушка, она ему худого не сделает. И верно, после зелья солоноватого легче ему стало, утихомирилась черная волна внутри… иногда себе Федор таким и казался. Оболочка человеческая, а в ней черная безумная волна, и вместо крови тоже тьма течет, и тесно ей, наружу она рвется, утихомириться не может… разве что от страданий чужих ей приятно, справиться с ней легче. И с Устиньей рядом тоже… И при мысли о любимой едва не забился снова в истерике Федор, хорошо, бдела Любава, пощечиной сына в разум вернула. – Прекрати, так не вернешь ты ее! А только вовсе уж Федор дураком не был. – Никак не верну, любит она Борьку! – И что с того? У нас, у баб, любовь – дело наживное: сегодня одного любим, завтра перед другим стелемся! – Не Устинья… – А ты думаешь, какая-растакая необычная зазноба твоя? Ничего в ней нового нет, Феденька, и меж ног у нее то же самое, что и у других! Так мы, бабы, устроены: когда выбора нет, сначала ненавидим, а потом и смиряемся, и себя убеждаем, что любим. – Матушка? – Когда на трон сядешь, все твои будут: и Устя, и сестра ее, и кто пожелаешь только. Слушайся меня – все я для тебя сделаю! – Когда?! Обещала ты! Любава нос наморщила, озлилась на сыночка сильно. Ах ты дрянь бессмысленная! Мало тебе?! МАЛО?! Мать и так ради тебя бьется, все тебе дала, а тебе еще не хватает чего-то?! Да сколько ж можно-то?! – Подождать придется. Ну так ты ж не думал, что сразу после свадьбы и Устинью в постель таскать будешь? И уже по лицу сыночка видела – так и думал! Того и хотел! Когда б не женился Борис на Устинье, Федька бы ее уж назавтра в угол темный потащил… Ах ты ж скотина тупая! Хочу – и вынь, и положи тут, и в лепешку расшибись! Поганец! Вслух того Любава не сказала, улыбнулась многозначительно: – Месяца два, сынок. Может, три подождать придется, потом все тебе будет. Не волновали Федора другие бабы, а вот Устенька его, только его… Борис украл ее, присвоил, подлостью овладел! Не может Устинья любить его, он же старше ее на сколько! Лет на двадцать, не менее? А любить только ровесника можно, и вообще, права матушка: когда не останется у Устиньи выхода другого, полюбит она Федора всенепременно! – Матушка, а как и когда… – Феденька, ты меня сейчас послушай. Скоро будет все, но чтобы подозрений не вызвать, чтобы хорошо у нас все сложилось,должен ты виду не подавать. Сможешь ли? Или уехать вам с Аксиньей лучше на месяц-другой? |