Онлайн книга «Предназначение»
|
Устинья сама решила: – Боренька, когда дозволишь, ты бы делами занялся, а я за ширмой посидела, рядышком. – Скучно тебе, поди, будет, Устёна? – А я книжку возьму с собой, почитаю немного, вот время и пройдет. Борис и сомневаться не стал. – Когда так… пойдем, выберешь себе книгу, да и посидишь. Не хочу я с тобойразлучаться, даже ненадолго. Устя к мужу прижалась, улыбнулась ему ласково. О причине говорить не стала, ни к чему. А просто все. Сейчас Борис от ее силы все получает, ровно пуповина между ними. Первая ее кровь связала мужчину и женщину, и она что может – все ему отдает. Оттого и хорошо ему, он восстанавливается. Оттого и ей хорошо – не тянут из нее жилы, все по доброй воле она отдает, все с радостью, не так, как с Федором. А добром отданная сила втрое прибывает. И… оказывается, не врали в монастыре бабы. Сладко это, когда с любимым и единственным, по-настоящему хорошо, и звезды днем увидеть можно. Устя чуть покраснела, вечера ей дождаться тяжко будет, а потом Борис ей библиотеку показал. – Выбирай, что пожелаешь… Устя вдоль полок прошлась, на лембергском книгу выбрала, пьесы из новых, в монастыре таких точно не было. На мужа посмотрела: – Можно? – Ты на лембергском читаешь, Устёна? – На лембергском, франконском, джерманском, ромский знаю, латынский, вот с грекским хуже всего покамест, читать на нем сложно мне, разговаривать тоже с трудом могу. – Да ты у меня сокровище настоящее! Отец тебя обучать приказал? – Илюшке учителей нанимали, а я подслушивала, сама повторяла, нравится мне учиться. – Устя улыбнулась стеснительно. – Языки учить несложно, интересные они. – Наших детей учить будешь? Устя вся покраснела, от ушей до кончиков пальцев ног горячая волна пролилась. Детей… А ведь и правда, от любви дети и случаются, и сейчас об этом особенно ясно думалось, когда узнала она, что такое любовь, что такое счастье… – Буду, Боренька, буду… – Пойдем тогда, радость моя. Покамест бояре соберутся, я тебя как раз устроить успею поудобнее. Устя и не возражала. Главное – поближе к мужу быть. И… – Не снимай коловрат, родной мой! Жизнью своей прошу – не снимай. Боря в глаза серые посмотрел, кивнул: – Если только с головой снимут. Слово даю. И Устя выдохнула, чуточку легче стало ей. Словно облако рассеялось над головой. – Идем, Боренька. * * * Аксинья на кровати сидела, плакала тихонько. Больно было и снаружи, тело все болело, но и душа болела, ее ровно судорогой сводило. Тоскливо, тошно, тяжко ей… Почему так? Когда Федора ровно мешок внесли да на кровать сгрузили, Аксинья и не поняла сразу, что случилось. Только осознала – неладно что-то. – А… что?.. Вопрос и тот задать не смогла,Адам Козельский замешательство ее понял, сам ответил: – Когда царевич о свадьбе брата узнал, в буйство впал, пришлось его зельем сонным напоить. Как очнется, пить ему давать надобно, я кувшин оставлю и помощника еще пришлю. И выходить ему покамест нельзя, государь огневался, приказал брату у себя побыть. Аксинья про свадьбу услышала, головой замотала, с трудом слова осознавала она. А все ж новость-то какая! Даже равнодушие ее не выдержало. – Государь… женился? – На сестре твоей, Устинье Алексеевне Заболоцкой. Государыня Устинья теперь у нас. – Адам, который Аксинью еще с первой встречи на ярмарке недолюбливал, щадить бабу не стал, резанул наотмашь, как хороший лекарь и должен. – Сегодня и обвенчались на заре. |